Утром (правда Ина скорее сказала бы, что уже день) Гьорф сам зашёл за ней. Как раз вовремя. Она только успела одеться и хотела уже выйти в коридор, когда появился Хранитель. И это было так странно. Может быть, он её чувствует, как и горы? Ина спросила себя – хотелось бы ей этого и с удивлением поняла, что хотелось бы.
– Доброе утро, – Гьорф выглядел уставшим и осунувшимся. Интересно, он поспал хоть немного, или так и не ложился?
– Доброе утро. Что-то узнал?
– Ничего, – он нахмурился. – Хоть распускай всех слуг, да заново набирай. Только не уверен, что сейчас ко мне хоть кто-то пойдёт работать.
Мда. Вот незадача.
– А ты уверен, что это кто-то из слуг?
– Более чем, – Гьорф вздохнул.
– Может быть, ещё остался кто-то, связанный с Ларой? – Спросила Ина, а в голове упорно вертелась какая-то информация. И ускользала. Что-то очень важное, что она никак не могла вспомнить.
– Может быть, – ответил Хранитель как-то без энтузиазма. – За все эти годы, что Лара жила здесь, её привыкли слушаться как хозяйку и, боюсь, эту оплошность мне ещё не раз припомнят.
Они дошли до столовой. А в голове крутились интересные мысли, одна другой лучше. Насколько сильно слуги любили Лару? А вдруг возьмутся по её приказу отравить Хранителя, например? Или до этого всё-таки ещё не дошло? Хотя, нет, Лара ведь кричала, что любит Гьорфа якобы преданно и беззаветно, а значит его травить она точно не будет. Ина вздохнула и принялась за еду. Нечего гадать. Наверное, Гьорф предупредит её, если что.
После завтрака пришла служанка и сказала, что им доставили вещи. Правда, вид у неё был какой-то испуганный. Хранитель тоже почувствовал и нахмурился.
– Пойдём.
Ина дёрнулась за ним, а в груди зрело чёткое ощущение – что-то будет, словно предчувствие опасности.
Они вышли в зал. Именно туда занесли вещи с улицы, не решаясь внести в дом. И сразу стало ясно почему. Сундуки были раскрыты (а Хранитель купил пару штук, чтобы всё уместилось), а вещи изрезаны и политы грязью. Люди вымещали на вещах свою ненависть к Хранителю. Ненависть, которая возникла буквально вчера. Правда вот зрела, наверное, долгие годы.
Ина только охнула, прижав руку к губам. Почему-то стало до боли жалко не испорченные вещи, а Гьорфа, его деньги, его силы, его радость.
– Кто это сделал? – Его голос вновь загремел под сводами замка, так что даже Ина втянула голову в плечи.
– Не знаем, хозяин, – молодая служанка тряслась как осиновый лист. – Какие-то люди привезли нам эти сундуки и швырнули во двор. А сами ни слова не сказали, тут же ускакали.
Ина обернулась на Хранителя. Он стоял высокий и грозный, руки сжаты в кулаки, в глазах бушует холодное горное пламя. Да и сам он сейчас напоминал скалу, будто отлитый из гранита. Такие не гнутся, сразу ломаются, умирают, но не сдаются. Ему не нужна была её жалость, теперь она это видела. И в то же время вспомнила то, что так силилась вспомнить. Подошла к Хранителю и тихо позвала: