– Да, помнишь, – смеется Яр. – А как жопой своей вертела? Как терлась? Ну?
Мои щеки пылают адским пламенем. Надо же! Ну зачем он говорит так? Мне и так стыдно, а то, как Яр произносит, вообще выбивает почву из-под ног. Я готова провалиться сквозь землю и, наверное, упала бы, если бы не лежала уже. Под ним.
– А ты? – хрипло восклицаю, понимая, что если и сражаться, то до последнего. Ведь я его не насиловала, а он сам затащил меня в кровать и делал те вещи. Я лишь позволяла…
Ярослав вздрагивает и хмурится. Я смотрю в его глаза, и даже отблеск очков не скрывает смятение, бурлящее горной рекой на дне зрачков. Он молчит. Черт! Сейчас он должен задрать нос и съязвить, унизить меня вновь, но Яр продолжает молчать…
Я упираюсь ладонями в его грудь и словно слышу, как ритмично качает сердце кровь. Тук-тук-тук… Так же как и моё – на грани.
– Ну же, – вопрошаю, слегка приподнимаясь. – Яр, что ты помнишь?
Он сжимает губы, и я вижу, как желваки ходят на лице – пик его злости. Но последнее слово будет за мной. Впервые.
Вынырнув из-под него, я раскидываю ноги и тут же, пока оппонент не опомнился, обхватываю его коленями и начинаю притягивать к себе. Руками обвиваю крепкую шею и вновь поражаюсь тому, каким сильным он стал. Явно несколько лет тренировок в зале, о которых я, конечно же, ничего не знала. Ведь сводный братец не обязан докладываться нелюбимой сестренке.
Яр почувствовав, как плотно его сжимают колени, дергается, но я не отпускаю. Приподнимаю бедра, а сама плюхаюсь на спину. Трусь о его пах, имитируя то, до чего мы так и не дошли и, судя по вспыхнувшему на дне зрачков пламени, догадываюсь – он вспомнил. Он многое вспомнил.
– Ты зря затеяла эту игру, – его голос срывается до хриплого звука. – Зря, Арина.
– Ты первый пришел, – усмехаюсь и, обхватив крепко шею, притягиваю Яра к себе, или наоборот тянусь к нему сама.
В этот миг я почти не соображаю. Хочу поцеловать. Хочу коснуться и понять – есть ли шанс? И то, как Яр отвечает, размыкая губы и впуская в свой рот мой проворный язычок, говорит мне – я права. Он хочет меня так же сильно, как и я его.
Руки Ярослава сгибаются в локтях, и он углубляет поцелуй, вторгаясь теперь в мой рот языком, очерчивает десны, имитирует поступательные движения, отчего я вспыхиваю и горю под ним. И не замечаю, зажмурившись и отдавшись моменту, как рука Яра опускается на мой живот и задирает футболку. И вновь как в прошлую ночь – он трогает мою грудь, ласкает напряженные горошины сосков и рычит, когда наши ноги переплетаются слишком тесно.
Наши рты перестают испытывать друг друга, и я хочу прорычать в ответ и потребовать его вернуться, но с придыханием замираю, чувствуя, как губы ласкают шею и мочку уха. По коже мчится табун мурашек аж до пяток, и я изгибаюсь, выпуская его из плена своих рук. Сама задираю футболку и позволяю губам парня жадно прижаться к напряженным горошинам. Сначала левая, после правая. Каждое касание выстреливает во мне микроскопическим фейерверком, от которого дыхание срывается на стон и вскрик, когда рука Яра опускается еще ниже.