– Арина…
– Яр, я… Я не хотела…– всхлипнув, произношу и отступаю. Бить его не планировала, он же понимает это? Да, сорвалась, да и он хорош. Но… Но мне так страшно сейчас.
Ярослав не слушает моего сбитого дыхания или шевелящихся губ, с которых срывается мольба просто уйти и забыть. Он делает еще один шаг вперед, который окончательно стирает границу между нами. Левая рука взмывает вверх, и я закрываю глаза. Око за око, пощечина за пощечину. Но вместо удара, который я уже ощутила благодаря фантазии, его ладонь опускается на мое плечо. Пальцы сжимают ткань майки, натягивают и рвут тонкую лямку.
Ахаю, открывая глаза и наблюдая за происходящим будто со стороны. Ткань рвется на кусочки, а кожа под его ладонью начинает гореть. Он впивается пальцами в плечо и притягивает к себе. Я врезаюсь в его грудь и шумно выдыхаю.
– Ты доигралась, Арина, – рычит он и стирает окончательно грани, за которые я все еще цепляюсь.
Его губы размыкают мои. Властно, яростно и жестко. Никакой романтики. Никакой нежности я не чувствую. Лишь боль и желание крушить. Уничтожать. Поглощать. И я пытаюсь подстроиться под его потребности. Наверное, я ненормальная, но мне нравится то, как он целует. Будто в последний раз. Хотя… Так и будет. Это наказание для меня.
Вот видишь, Арина Николаевна, ты же хотела получить Ярослава. Так получай. Принимай все, что он даст.
И я принимаю, выдыхая в его губы сдавленный стон.
Ладонь Яра, его вторая рука, ложится на мой лобок и одним рваным движением разводит ноги в стороны. Смазанные касания, ритмичные и жесткие, растирают клитор и складки сквозь тонкую ткань хлопковых трусиков. Никакого романтично-эротичного белья на мне нет. Обычный белый хлопок, который вмиг пропитывается желанием. Мне больно и мне сладко.
Он исследует мой рот языком – грязно и пошло. Трогает соскользнувшей ладонью грудь, сминая ее в жестком захвате. Я должна оттолкнуть Яра, пока мы оба не натворили дел. Тех самых дел, о которых пожалеем. Потому что сейчас он в ярости и не соображает, что творит со мной, похотливо терзая пальцами между ног. Да и я хороша. Давлю стон и ерзаю на его ладони, вместо того, чтобы влепить новую пощечину, теперь уже заслуженную.
И пока в моей голове проносятся мысли, которые рассыпаются пеплом, стоит Яру дотронуться до бугорка клитора, он уже не контролирует себя. Как тогда в доме его лучшего друга. Но ведь он был пьян и не понимал что творит…
– Яр, – сорванным голосом шепчу, когда наши губы перестают терзать друг друга. – Пожал… та… Не надо.
Мое рвение оттолкнуть его сводится к жалким всхлипам и полному предательству тела. Я объята желанием как пламенем и сгораю в его руках.