Занефир непонимающе смотрел на маму, он не хотел чтобы она умирала!
Граф тяжко вздохнул и положил руки Оле на плечи. Ее била мелкая дрожь от волнения, а глаза блестели.
- И тебе здравствуй. - смиренно молвил Степан. - Давай сначала присядем, а потом спокойно поговорим, да? Смотри, как сына испугала. - Эрика перевела взгляд на Зефира, готового вот-вот расплакаться, ведь его мама собралась умирать.
Задокументировано! Даже слово такое страшное, что еще больше жути на драконенка нагнало.
“Мама, ты правда умрешь?” - подрагивающим голосочком раздалось в голове и сердце сбилось с ритма.
Эрика присела, взяла лицо мальчика в свои руки и проникновенно заглянула в глаза.
- Ну конечно же нет, мама будет жить вместе со своим Занефиром долго-долго!
“Ты врешь! Веце говорил, что мама заболела! Значит, теперь ты умрешь!” - дальнейшая речь слилась в протяжное звонкое “Уаааа!”. Мальчик горько зарыдал, и рев звучал не только у Эрики в голове.
Олимпиада крепко обняла сына. Как же ей стыдно, вместо того, чтобы посвятить себя своему ребенку, она строила воздушные замки о жизни с Керналионом, который в итоге оказался тем еще гадом!
А ведь она даже не может предположить, сколько лет проживет, а тратила время на того козла!
- Прости мамочку, Зефир! Мама всегда будет рядом! - вторя сыну, заревела Эрика. - Мама никогда тебя не бросит! - вина терзала душу, а осадок от неприятных событий дня превращал маленькую проблему в глазах Эрики в настоящий конец света.
Ну как тут не расплакаться?
Как только она умрет, Зефир останется совсем один, кто о нем позаботится, кто отведет утром в садик, кто станет воровать для него магию?
На что же она обрекла его своими необдуманными поступками!
- О Господи…- простонал Кифен, глядя на маленькую драму семейства Дамб. - Веце, срочно сюда! - проговорил он уже в артефакт.
Полукровка тоже не знал, что делать с женскими и детскими слезами, поэтому они позвали Свету. Но Света в прошлом своем была девушкой и потому имела тонкую душевную организацию. Пока пыталась успокоить Эрику и Заира - вникла в суть трагедии и тоже прослезилась.
И теперь Веце и Кифен стояли и встревоженно наблюдали за тремя горько рыдающими.
Света сочувствовала Оле, Оля извинялась перед сыном, Зефир отказывался верить матери и каждый раз брал новую ноту в громком завывающем “Ааууу” и “Ууааа”, так, что уши закладывало.
- Успокоились, наконец? - спросил Степан спустя полчаса, когда голоса стихли и лишь изредка раздавались почти беззвучные всхлипы Занефира.
- Да. - скомкано выдавила Эрика осипшим голосом, утирая рукавом Зефиру слезы. Кифен человек широкой души, за что Эрика ему безмерно благодарна.