И всем интересно стало:
— А почему?
Ну просто звучало так, что само собой складывалось впечатление, будто как минимум одна встреча у нашего мэра с эльфийской Повелительницей уже была.
Но некромант не сильно хотел наше любопытство удовлетворять. Руку поднял, с почему-то виноватым видом затылок потёр и так очень нехотя проговорил:
— Так получилось, что в мой последний визит её муж крайне неудачно упал с лестницы… сам. Абсолютно сам. Он так всем и говорил, но ему почему-то никто не поверил.
Для присутствующих стало очевидно, что эта история столь же абсурдная, сколь и интересная, и слушать мы стали подчёркнуто внимательно, но маг продолжить не пожелал.
— В общем, как я и говорю, мне у них лучше не появляться. Но эльфов я домой отправил, и ситуацию изложил, а у них брачные традиции крайне строгие, так что о наказании для них можете не переживать. Кстати, не удивляйтесь, если к вечеру к вам в двери постучит пара ушастых с официальным извинением в виде почётного пропуска в Лунные леса.
Они не послушались и удивились, причём уже сейчас, вечера не дожидаясь, а с ними и я заодно.
— Всё, — мэр к алтарю решительно зашагал, — я этого забираю, а вы по домам, пить ромашковый чай и есть вкусные пирожные.
— Так, — шмыгнула одна из них носом печально, — нет пирожных…
— Да? — Адриан остановился на мгновение, всех троих по очереди оглядел, подумал о чём-то и пообещал: — Я пришлю кого-нибудь.
Девчонки просияли и уже довольные отступили, чтобы не мешать храмовника задерживать. Я тоже стояла и не могла улыбки сдержать. Пирожные всё же лучшее решение, чем палка у священника в…
— Ты просто псих, — шептала я уже, кажется, в десятый раз, с растущим удивлением понимая, что с каждой новой фразой в голосе звучит всё больше восхищения.
Я действительно была восхищена. Испугана до икоты, дезориентирована, изумлена и восхищена. Потому что Адриан… то, что творил этот даже не лорд на прилегающих к теперь уже своему городу территориях, не поддавалось объяснению. Я искренне не понимала, как на всё это у него хватает не то что фантазии — совести и смелости!
— М-мм? — Переспросил, не отвлекаясь от методичного сжигания деревенского храма.
Деревня была крупной, на сотню домов, с продуктовыми лавками и небольшой лечебницей, а священник в храме наглым, дерзким и искренне считающим себя и только себя единственно правым. Он прослужил с этой верой больше десяти лет, нарушая заповеди божьи и законы людские, провозгласив себя вершителем судеб, разбивая на осколки жизни местных граждан.
Когда появились мы с Адрианом, старик как раз завершал венчание, выдавая дрожащую, совсем маленькую, лет тринадцати, заплаканную девочку в большом для неё цветочном платье за мерзкого вида мужика лет сорока, не сводящего с малышки жадного взгляда и постоянно облизывающего тонкие губы… Родители девочки были тут же — хрипящую мать с кляпом во рту и заломленными руками держали на коленях у стены два столь же отвратительных бугая, отец лежал без сознания в луже собственной крови.