– Алира, – он перехватил ее руку и был предельно серьезен. Никакого страстного томления. – Насчет нас тоже не обольщайся.
Она застыла, не совсем понимая, к чему он клонит. Он собирается посодействовать расторжению обручения, но разве причина не их чувства, какими бы они ни были. Он ведь должен…
– Я не смогу жениться на тебе.
Алира ошеломленно выдохнула. Но как? А что тогда?
– Ты знаешь, как происходит обряд венчания у индаров?
– Нет… Да… Разве никак у людей?
– И да, и нет, – Эрик сел, глядя ей прямо в глаза, жгучие, широко распахнутые, обиженные. – Если индар-маг, сильный маг, то его сила должна признать избранницу, войти в нее, оставить свой след внутри, связать души на века. Только тогда брак считается заключенным и пару можно назвать супругами. Но наша магия не признает людей, она их отвергает. Люди не могут вынести бремя неукротимой силы. Чем сильнее маг, тем жестче последствия. Вплоть до фатальных.
– О, – только и смогла произнести Алира, но потом спохватилась: – А Эдрик? С ним не случится плохого? Он знает?
– Не волнуйся, – он поймал смоляной локон, убирая его за ухо. – Тила не так сильна, чтобы причинить ему вред.
– Хорошо, – выдохнула Алира. Брата она любила и очень беспокоилась. – Но что же будет со мной, после… после… Я вернусь в Долину?
– Нет. Если ты сама не захочешь, конечно. Я знаю, что предложу невозможно мало, но ты можешь поехать со мной в Роутвуд, стать моей спутницей, избранницей, но не женой и королевой, увы.
Алира задумалась: какой позор жить с мужчиной вне клятв! О ее падении будут шептаться далеко за пределами индарских земель. Но что важнее: любовь или обряд?
– Эрик, я готова следовать за тобой, но только если ты ответишь правдиво: ты делаешь это, потому что о нас узнали, или я что-то значу для тебя? – О любви она спрашивать не решалась – такие признания делают сами, когда готовы. Если бы он был готов, то ответил бы тогда, когда о любви сказала она.
– Значишь, даже больше, чем я сам хотел бы.
– Мне обидится или радоваться? – То ли признание, то ли упрек.
Его руки проникли под тонкую простыню и начали возбуждающе гладить бедра, сжимать ягодицы, касаться чувствительной женской плоти. Убедившись, что Алира уже готова принять его, Эрик отбросил скрывавшую юное тело простынь и, обхватив талию, резко поднял Алиру, насаживая на себя.
– Ты ведь любишь скачки, – он прикусил напряженный розовый сосок. – Так скачи.
И она подчинилась, остро чувствуя в себе жесткую плоть, и понеслась навстречу наслаждению, пока, обессиленная, не рухнула на широкую грудь. Эрик подхватил, прижал к себе, целуя припухшие губы, потом опрокинул на спину и опустился сверху, стремясь к развязке, наполняя ее лоно, измазывая бедра, отмечая ее, как свою женщину. Он был первым и останется единственным.