Тяжело вздохнула и вышла в южную ночь – у меня много времени подумать над ультиматумом. Села прямо на песок, укутываясь в по-мужски большой пиджак. Туманное колдовское марево окутало воду и мои мысли. Я думала о жизни, вспоминала маму, мечтала о любви. Я всегда о ней мечтала. А еще о нормальной, совершенно обычной семье, о родне, с которой с удовольствием отмечаешь Рождество, о мужчине, в чьих объятиях хочется засыпать и просыпаться.
Я тихо заплакала. Без горечи, но с большим сожалением. Я влюбилась. С каждым днем все больше пропадала в Марке Нортмане, и никакой взаимности, даже намека на нее. Он играл со мной, как кошка с мышкой. Когда посчитает, что я выполнила свою функцию, отправит в закат. Одну. Марк в этот закат со мной не уйдет. У него была одна страсть – месть. Я могла бы конкурировать с женщиной, но как перебороть это яростное слепое желание отомстить?!
Я не успела додумать до конца мысль, когда меня сгребли с песка и подняли, крепко прижав к груди, жадно блуждая руками по телу.
– Пусти! – я разозлилась по-настоящему. От Марка пахло баром, а на губах плотно осел вкус терпкого алкоголя. Что есть мочи толкнула его и не добилась ничего, кроме очередной вспышки ревности. Он, значит, будет развлекаться на стороне, а потом на меня запрыгивать?!
Я никогда не ревновала Билла: мне было все равно, где он, главное, чтобы не со мной. А Марк… Внутри такая буря поднималась от одной мысли, что этими самыми руками он ласкал чужое тело, губами собирал росу с влажной кожи, заставлял кричать от наслаждения. Больно, когда твой единственный становится целым не с тобой.
– Моя… – прорычал Марк, жадно впиваясь в губы, обнимая с сумасшедшей силой. Голод. Потребность. Одержимость. Это можно назвать, как угодно, но оно оправдало его. Я не знала, где Марк пропадал, но там ему было плохо. Надеюсь, потому, что там не было меня.
Мы опустились на песок, не прекращая бешено обмениваться ласками: Марк стянул пиджак, оставив болтаться на руках, и жадно начал посасывать грудь. Я двигала бедрами навстречу, обтираясь о бугор в паху. На этот раз на мне не было трусиков, и кожа болезненно остро воспринимала жесткую ткань, но прекратить я уже не могла.
– Достань ствол, – рвано выдохнул Марк, снова терзая мои губы.
Я подчинилась: расстегнула ремень и потянулась к ширинке – через мгновение горячий пульсирующий от желания член был в моей руке. Головка упиралась в бедро, обжигая, клеймо невидимое оставляя. Мне хотелось прижать ее к себе, ощутить пожар в самом сладком месте, но я до сих пор смущалась проявлять инициативу. Стеснялась своей сексуальности и чувственности.