- А если там этих Арсениев пруд пруди? - поинтересовался Саня. - По два в каждой группе. О каком же ты будешь узнавать?
Анка задумалась:
- Да, это ценное замечание. Как раз об этом я и не подумала. Ну что ж, составляйте словесный портрет.
В поезде ребята молчали - не орать же на весь вагон - и обдумывали Анкино задание. А выйдя на станции "Университет", смущенно переглянулись.
- Вот черт, - сказал Пашка, - никогда не думал, что так трудно описать внешность!
- И я ничего особенного вспомнить не могу, - согласился Саня. Обычный парень...
- Думайте, думайте, пока ещё есть время, - снисходительно разрешила Анка.
Они погуляли по огромному университетскому скверу, вышли на смотровую площадку Воробьевых гор. Вид был такой, что захватывало дух. Вся Москва лежала перед ними, сияя в солнечных лучах и золоте осенних деревьев.
- Ну, последний раз спрашиваю: вспомнили особые приметы? - сделав свирепое лицо, будто она вела допрос, спросила Анка. - Считаю до трех раз...
- Стреляй, фашист проклятый! - очень правдоподобно поддерживая Анкин прикол, вскричал Пашка, рванув на груди рубашку. - Всех не перестреляешь! Не знаю я ничего! А то бы рассказал... - добавил он.
Саня покатился со смеху. Потом он выговорил:
- Здорово разыграли сценку. Как артисты. Но по сути Пашка прав. Ничего мы не можем сообщить особенного.
- Ну, маленький он, выглядит лет на шестнадцать, лицо острое такое, тощий, килограммов на пятьдесят потянет, не больше, - попытался объяснить Пашка.
- Вот только взвешивать мне его не хватало, - улыбнулась Анка. Ладно, ребята. Вряд ли кто-нибудь на вашем месте мог бы запомнить что-нибудь примечательное. Не до того вам было! И так поверить трудно, что вы смогли все это совершить. Молодцы. Ну, а теперь моя очередь распутывать этот клубочек.
И, не оглядываясь, Анка пошла к высотке главного университетского корпуса.
Ребята вздохнули, облокотились на парапет смотровой площадки.
- Да, изменилась Анка, - удивленно произнес Пашка. - Раньше бы смеялась над нами, прикалывалась. А сейчас даже подбодрила, как взрослая.
- А где же мы встретимся? - спохватился Саня. - Я Анку знаю: если ей надо будет проторчать там десять часов, она проторчит! А мы?
И ребята, переглянувшись, пустились вдогонку.
- Где химфак? - спросили они какого-то очкарика.
- Прямо до конца по аллее. Там у входа Менделеев с Бутлеровым сидят, сказал тот.
- Живые? - ехидно спросил Пашка.
- Как живые, - подчеркнул слово "как" серьезный студент. - Памятники.
Пашка махнул рукой: мол, что с тобой разговаривать! Никакого чувства юмора!