Уже само упоминание этого, как она выразилась, «мальчика для психотерапии», сильно пошатнуло романтическую картину неожиданной измены: оказывается, любимому мужчине и без моей помощи регулярно наставляли рога. Тем не менее, когда мы встретились втроем у выхода из «Маяковской», она всё-таки растерялась, попытавшись схватить за руки сразу обоих.
Я усмехнулся, она тоже, но с каким-то жалобным «ты-же-понимаешь» взглядом. И вот ведь парадокс! – человек, который знает и видит больше, должен уступить и сыграть «просто старого знакомого», чтобы помочь бедной блондинке, запутавшейся со своими мужиками. Даже обидеться не удавалось, настолько комизм ситуации и любопытство пересилили скучное чувство собственника. Я шёл слева от них, засунув руки в карманы и разглядывая прохожих, временами отдаляясь метра на два и пропуская между ними и мной ручейки встречных пешеходов – предполагая, что именно так, а не под ручку, ходят «просто старые знакомые». Она тем временем весело щебетала с Сержем, который, кстати, оказался довольно статным и кудрявым парнем.
В баре Money-Honey, когда Серж отправился за пивом, я доверительно сообщил ей, что жизнь в Америке научила меня различать симпатичных не только среди женщин, но и среди мужчин. И Сергей, по моим наблюдениям, был вполне ничего. «И довольно неглуп для своих двадцати с копейками», добавил я вслух, а про себя продолжил: «Чего же ты со мной-то развязаться никак не можешь?»
–Интересно-интересно! – Она стрельнула глазами в сторону Сержа, и убедившись, что он все ещё стоит к нам спиной у стойки, прижалась моему плечу. – Про мужчин в Америке поподробнее! Тебе самому шанс не представился с каким-нибудь шоколадным красавчиком?
–Шансов там вагон. Особенно когда ночуешь в приюте «Армии спасения» в негритянском квартале Питтсбурга.
–Ну и?
–Ишь, как оживилась! Должен тебя огорчить: до таких великих пидоров, как Лимонов, мне ещё далеко. Ленивый я, наверно. Просто зашёл – там, конечно, ни одной белой рожи – и говорю: опоздал на автобус, денег нет, нельзя ли у вас переночевать…
–А они?
–Сначала поглядели так, что я сразу призадумался, не драпануть ли. Потом вдруг один чёрный говорит по-русски: «До свидания!» И ржёт. Я его переспрашиваю – в каком смысле? Он тут же чертыхается и объясняет, что перепутал «до свидания» и «здравствуйте». Слишком, говорит, много лет прошло с вьетнамской войны, совсем позабыл прекрасный русский язык… А потом говорит остальным – hey buddies, это не белый, это русский, на автобус опоздал, денег нет, будет у нас ночевать, дайте-ка нам хорошей травы. Так мы с ним всю ночь и сидели, трепались о бабах и о ракетах. Вообще там в Америке лучше всего к нашим относятся бывшие военные.