И вот тогда я принял совершенно неправильное решение. Я решил не пить во время отпуска и на обратном пути тоже. И зря, потому что на трезвую голову нервы мои обострились в Лондоне до предела. Всю неделю меня нервировало небо Лондона, полное самолётов. Как не поднимешь глаза, всегда два самолёта в небе. И сразу тошнит.
Зато опуская глаза, я всюду видел арабов. Лондон происходит от «Лада», сказал экскурсовод в первый же день. Это почти как Ладен, да. И вся обслуга в этом городе – либо обычные арабы, либо индусы (бородатые арабы), либо негры (загорелые арабы), и совсем немного – панковатые белые, говорящие по-итальянски (просто больные арабы). Шофёр нашего экскурсионного автобуса был негром. Один раз я вышел с ним покурить, и он проникся ко мне доверием: «После взрывов стало мало работы – американцы боятся лететь… Но я всё равно за Талибан! Ха-ха, шутка!» От таких шуток я нервничал еще больше, потому что 11 сентября случилось всего месяц назад.
Беззаботные белки махали мне на прощанье лапками со скамеек Кенсингтонского парка, а я шёл и спрашивал у них – кто же из нас первый упадёт вдребезги на Тауэрский мост? «Don't cry for me, Palestina», отвечали белки на арабском.
Взвесив все «за» и «против», я всё-таки залез в обратный самолёт абсолютно трезвым. Радостный голос командира корабля сообщил, что в Питере пурга.
Первый час я выдержал. Рядом сидела старушка лет восьмидесяти. Очень весёленькая, благо ей уже всё равно, и даже наверное забавно умереть в воздухе. От неё я как-то подзарядился оптимизмом. Сидел и спокойно размышлял о том, может ли при авиакатастрофе сохраниться флэш-карточка в моем любимом карманном компьютере «Псион», который сделали хитрые англичане, не чистящие ружья кирпичом. Если в воду упадём, не сгорит. Но с другой стороны, намокнет… А если в снег? Пожалуй, да, лучше в снег. Там как раз пурга.
Вдруг проходит мимо какая-то девица и идёт вперед, аккурат к кокпиту. А я как раз в начале салона сижу. Девица проходит в этот тамбур, который перед кабиной пилотской, и начинает биться в стены, прямо как взбесившийся перфоратор. Неожиданно перед ней распахивается дверь, и она вваливается прямо к пилотам – вижу синее небо у них за лобовым стеклом.
«Ой, – говорит девица, – а где у вас туалет?»
«Вы ошиблись этажом, хе-хе!», – говорят веселые пилоты «Аэрофлота». По-моему, они уже поддали.
Весь мой оптимизм как рукой сняло. Вспомнилась англичанка. И даже стало ясно, почему террористами становятся именно арабы. У них же пить нельзя! А трезвый человек в таком самолёте – это кранты. Я просто чувствую, как ко мне подкрадывается это желание: вскочить в пилотскую дверь, которая прямо передо мной хлопает на ветру, схватить пилота за шею и закричать: «Хватит махать крыльями, мудило! Садись уже!»