– И не служит бог Луны богу Солнца. Все боги равны, как однажды объяснял жрец, что учил народ на Дровяном рынке в Стокгроде, – добавила Камарка.
– Пусть говоришь ты верно, Апрон, и не зря учился когда-то в Стокгроде, благодаря чему имеешь теперь достаточно ума, чтобы спорить со мною – деревенским увальнем и дураком, но всё же не будешь ты отрицать, что за избиение жены не карают у нас смертью. В любом случае, я ещё не признаю обвинений окаянного грешника, которому недавно отсекли мы голову, чтобы красовалась она на выездном столбе, – ответил староста.
– Можем мы спросить человека, которого поминал жрец и который должен знать правду, – проговорил Апрон. – Иди сюда, Евлеша, и скажи: правда ли отказала ты старосте из-за того, что бывал он жесток с тобою? Знаешь ли ты о его злобе и о том, что делал он с женой?
Но Евлеша ничего не отвечала, а просто сгорбившись сидела, закрыв глаза ладонью.
– То было давно. Не время говорить о прошлом, когда будущее может быть страшнее нынешнего дня, – ответила она после долгого молчания.
– А что скажешь ты, староста, про преступление Парафея и насчёт показаний против Афанисия? – спросил Хлом.
– Скажу, что ныне не время заниматься этими безусловно тяжкими обвинениями. Сейчас нужны нам все силы. Потому и Парафей, и Афанисий будут присутствовать на нашем следующем собрании, на котором предстоит нам решить важнейший вопрос, а именно: выбрать тех, кто двинется к башне в Румлонском лесу.
Наступила полная тишина. Казалось, даже тяжкое дыхание старосты превратилось в громкий шум, словно сопел гигантский медведь Ромнук, который головой своей мог достать до звёзд.
– Да, это важный вопрос, – промычал наконец Хлом.
– Вот об этом и стоит сейчас совещаться, – сказал староста. – Давайте пойдём в зал Дома радости.
С этими словами Солон повернулся и пошёл прочь, а собравшиеся последовали за ним.
– Стоит ли выбирать или же лучше пойти всем вместе? – спросила идущая сразу за старостой Камарка.
– Нужно выбирать с мудростью, – проговорил Меркулис.– Лично я поддерживаю выборы! Стоит нам избрать самых сильных и молодых, а не пускать на убой, как старых дряхлых баранов, тех, кто уже и не может быть хоть какой-то угрозой могучему колдуну из башни. Что делать там мне, старому и дряхлому…
– Не так уж ты и стар, – вставил Апрон.
– Стар и очень болен, – возразил Меркулис. – Пусть идёт мясник, а теперь ещё и палач – Ярка. Он так лихо сечёт головы, что, верно, и сам колдун побоится с ним связываться. Пусть идёт кузнец Вашилка, у которого силёнок вдосталь. Да, он силён, а то как бы, спрашивается, управлялся с молотом. Иди и ты, Апрон. Ты – шляхетный. У тебя, видать, у одного сабля должна быть припрятана где-то. И чего это ты её не носишь, кстати говоря? Ах да, есть ещё меч старосты и его крепкие кулаки. Без старосты тут никак.