«Но как же остальные люди? Зачем ты убил их? Разве и они в чём-то провинились? – спросила я этого негодяя…»
«Конечно! – ответил он мне. – Ты будто бы и не слышала меня. Они все кровожадны и злы. Матери, не сумевшие уследить за дочерями, кузнец, что хотел взять силой молодую девицу Лину, но не успел… Я следил за ней и знаю, что и он следил тоже. Все прочие жители Солонука, которые с великим наслаждением пытали жреца, а затем хотели пытать старосту. Может быть невинными были младенцы, которых убил я? Но ведь и они бы повзрослели и тоже начали грешить. Не лучше ли убить их в колыбели, до того, как станут они грешниками? И разве же это не благое дело? Хотя, не буду я говорить, что имел какую-либо причину убить, кроме своего собственного желания! Нет! Не думал я о справедливом возмездии, не думал о мщении грешникам, по крайней мере, не думал много. Лишь злодеи из жалких книжонок, порождённых глупыми писаками Стокгрода, всегда придумывают себе высокую цель. На я не такой, Талия! Тамсу делает то, что доставляет ему радость. Так поступаю я, ибо нравится мне вершить чужие судьбы по своему усмотрению, нравится причинять боль и убивать, нравится чувствовать победу своей воли и необоримое могущество!»
«Но говорил ты, что Лину убили не главы деревни! – сказала я. – Говорил, что должна я помочь отыскать убийцу. И это тоже была ложь?»
«О да, Лина – прекрасная, как весенняя заря! И она единственная, кто пал не от моей руки. Убийцы уже нет в деревне. Но это не столь важно!»
«Зачем поступаешь ты так? Зачем? – спросила я, превозмогая страх и незаметно нащупывая рукоять ножа в кармане накидки. – Зачем ты совершил всё это, Тамсу?»
Тут маг расхохотался и сказал мне:
«Но уже говорил я, что никаких особых причин у меня нет, кроме одной: мне нравится это. Да! Нравится насиловать и убивать, тем более верю я в то, что каждый человек заслуживает мучений и смерти. Безгрешных мало, да и те, кто пока безгрешен, просто ещё не успели нагрешить. Зло, однако, уже живёт в их душе, даже если не увидеть то зло со стороны, а значит и кара будет справедливой. Ты ведь тоже заслуживаешь то, что сделаю я с тобой, Талия. Особенно приглянулась ты мне, девица, ибо у тебя есть дар. Кроме того, напоминаешь ты мою мать: те же волосы, глаза, руки. Была она первой женщиной, которой пришлось мне отрезать голову. Ты особенная! Потому не захотел я просто взять тебя силой, а затем убить, как тех безмозглых девиц. Нет, с тобой будет тоже, что было с моей женой. Буду я держать тебя здесь. Годами буду брать каждый день, брать так, как хочу я. И станешь ты моей второй женой. Первая родила мне детей. Долгие годы не видела она дневного света, но подарила мне двух чудесных малышей: мальчика и девочку. Она же и помогла им бежать. Сын бежал с маленькой сестрой на руках. Помню, как обернулся он и увидел последний миг жизни матери. Пожертвовала она собой, чтобы задержать меня. Ах, так яростно билась она, с помощью припрятанного ножа, что дети успели бежать, но, когда сын обернулся, я как раз перерезал Фроне горло. Решил я отпустить их, не гнаться за ними. Что-то в отчаянной её борьбе за них тронуло и моё чёрное сердце. Природа моя такова, что убил бы я их рано или поздно. Хоть и учил я сына драться на мечах, и любил его по-своему, но всё же умертвил бы их однажды. Потому не жалею я, что не погнался за ними. Талия, я убью и тебя! Но сначала ты будешь моей женой. Год за годом, пока не надоест мне совать в тебя член!»