Кстати, о свиданиях: возможно, воскресное наше свидание было последним, так как Рита с Юлей сегодня приезжают. С чего они раньше времени сорвались (ведь полторы недели могли гулять!) – не понятно… Но не будем огорчаться преждевременно! Я попробую что-нибудь придумать, чтобы мы могли хотя бы раз в две недели видеться. Пока.
Здравствуй, Андрюша. Спасибо тебе, конечно, за те слова, которые ты мне написал. Я тоже могу тебе сказать, что люблю тебя и что я благодарна судьбе, что ты у меня есть. Однако я почему-то не могу отделаться от мысли, что мы допустили ошибку. Причём довольно жестокую ошибку! Помнишь, ты писал мне, что обожаешь дочь – и потому не имеешь права сделать ей больно? А теперь просто подумай: имеем ли мы право причинить боль твоей жене (пусть и нелюбимой!)? Ведь ты также писал, что она хороший человек… И, возможно, она тебя немного хотя бы любит – а потому не будет ли ей больно узнать, что её любимый муж ей изменяет с другой? Шило в мешке не утаишь – и наверняка найдётся какой-нибудь «доброжелатель», который почтёт за честь сообщить о твоём левом романе. Мне бы было больно узнать такое о моём мужчине, которого я бы любила и которому бы верила. Очень жаль, что я не подумала об этом ещё после первого нашего свидания… А тут перечитала наши письма – и поняла, какую глупость мы делаем. А правильнее было бы сказать – мерзость. Не то, чтобы я хочу показаться такой уж богобоязненной; но, вспомнив, как мне было больно после развода, я поняла, что не имею права причинять боль твоей жене, даже если бы вы расстались, когда Юля вырастет. Поэтому, если ты меня любишь, давай прекратим наши свидания навсегда! Ты можешь мне писать – я с радостью тебе отвечу… Но встреч у нас не будет. Сам знаешь, что из лжи ничего хорошего не выйдет. Я тоже надеюсь на твоё понимание и благоразумие. Пока.
Здравствуй, Оленька. Извини, что пропал на неделю и заставил тебя долго ждать: просто надо было к маме съездить и починить ей швейную машину, потом к приезду моих всё прибрать, помыть и прочее… А там и встретить их. Юлька меня увидела – так и закричала на всю площадь, как индеец: «папа!» и от матери во все лопатки ко мне с протянутыми ручонками… А когда я её на руки взял – она вцепилась в меня просто мёртвой хваткой и стала плакать – так по мне соскучилась. Признаюсь, я и сам внутри себя слегка всплакнул, обнимая дочурку. Рита тоже стала, по-моему, даже посвежее и помоложе после отпуска. А уезжала совсем другая женщина: уставшая, посеревшая, я бы сказал, почти засохшая, хоть в гербарий её вклеивай! Я когда её увидел – хотел прямо на вокзале расцеловать с головы до ног. Да решил дотерпеть до дома, чтобы потом с ней «оторваться» от души! Так что всё слава богу! Пока.