– Данил! – первым опомнился Стас и бросился следом, чуть не перевернув плот.
Игорь еле успел схватить его за плечи и удержать от прыжка в неизвестность:
– Прекрати! Ты нас чуть не потопил!
– Но Даня! Ты видел?! Он же спрыгнул!
– И ты за ним собрался в холодной воде барахтаться?
– Он же утонет!
– Не утонет в отличие от нас. Ещё раньше, чем мы, до берега доберётся. Он же плаваньем третий год занимается.
Стас тяжело дышал, а частые удары сердца разливались тупой пульсирующей болью в его голове. Все стало казаться ему нереальным. Он переставал верить в мир, безобразно перекроенный туманом.
– Держи, – Игорь оторвал с края ещё одну доску и вручил её Стасу, – вдвоём быстрее догребём.
Плот медленно двинулся, прорывая крепкую материю тумана. Или они баламутили воду стоя на месте? Стас уже не мог ответить для себя на этот вопрос. Он пытался высмотреть по сторонам хоть что-то. Но картина вокруг оставалась неизменной. Словно подымавшийся из-под земли туман встречался с нещадными потоками воды с неба, делая непостижимым все происходящее за пределами плота.
– Давай немного левее! Сейчас вправо! – периодически распоряжался Игорь.
Стас молча выполнял, даже не оборачиваясь на сидящего слева друга. В какой-то момент ему начало казаться, что голос Игоря раздаётся в его голове. А сам он появится рядом, только когда Стас посмотрит в его сторону. Им овладело ощущение, что нескончаемый ливень просочился в его череп и теперь вместе с нараставшим уровнем воды всплывали припрятанные доселе мысли. Стас в ужасе наблюдал за сокрушительным паводком внутри себя.
Что если туман читает мои мысли и создаёт то, что я хочу увидеть?
– Налево! – раздался оглушительный голос Игоря.
Стас отпустил весло и до боли зажмурил глаза. Его тело затряслось мелкой дрожью. Холод и страх. Всё остальное он больше не чувствовал.
«Значит, ничего больше и не существует», – зазвенела пронзительная мысль.
Он больше не мог оставаться на месте. Ему захотелось немедленно убежать, скрыться от самого себя.
Стас поднялся и рванул вперёд, ничего не чувствуя под ногами, не разжимая плотно стиснутых век.
Потеряв равновесие, он упал, больно ударившись о холодную мокрую землю.
Прощальная церемония затянулась, но вот, наконец, я садился в маршрутку и громыхание автоматической двери неумолимо отсекало от меня прошлого, облегчая расставание.
Я пожал руки и обнял всех, с кем чувствовал необходимость проститься, вспомнил тех, кто покинул меня, не дождавшись отъезда. Напоследок я прошёлся по каждой улице города, с которым навсегда утратил родственную связь.