Ноги сами принесли ее к дому Марии Григорьевны. Оля поднялась на этаж и нажала кнопку звонка. Мария Григорьевна отдыхала перед телевизором и никого не ждала. Подойдя к двери, она взглянула в глазок и отпрянула в испуге.
«Надо звонить Тоне!» – первая мысль настигла ее внезапно.
Потом она снова взглянула на Оленьку, сиротливо сжимающую в руках пакет с вещами.
–Чего тебе, Оля? – сквозь закрытую дверь спросила мама.
–Мария Григорьевна, я хотела вас проведать. Я завтра уезжаю…
–Вот и езжай, не за чем тебе сюда ходить. Ничего ты здесь не поимеешь!
Оля притихла, пытаясь понять смысл слов.
–Мария Григорьевна, я хотела попрощаться….
В груди Марии Григорьевны всё сжалось. Она уже не знала, кому верить: словам Тони или влажным глазам Оленьки. Ведь она так любила Егора, она ждёт ребенка от него.
В голове возникла Тоня, хитро спрашивающая: «а его ли это ребёнок? Чего она хочет? Ничего не получит!»
–Попрощалась? – строго спросила мама. -А теперь иди, куда шла! Ничего ты здесь не получишь!
–Я только хотела… – задыхаясь от слез прошептала Оля, но не закончила фразу, развернулась и пошла на улицу. Последняя тоненькая ниточка, соединявшая Олю с миром Егора, лопнула в одно мгновение. Теперь только она. Она и Феденька.
Уже темнело, когда Оля, намотав пару сотен кругов по парку, направилась к дому на набережной. Она отсчитывал каждый шаг, а в голове всплывали тяжёлые шаги Егора в тот, последний для него, раз. Почему он так поступил? И с каждым шагом в ее сознании крепло понимание, что отзвуки шагов в пустом подъезде отдавались словами «Не я. Не я.» Небо, крыша, шестнадцать, пятнадцать… три, два, один. Удар.
Оля остановилась. Феденька, не дававший о себе знать весь день, толкнул в бок, и живот стал каменным. «Ты не должна об этом думать» – как бы говорил сын.
«Я не могу об этом не думать, малыш. Иначе сойду с ума».
Вот дом. Знакомый до боли подъезд. Бледнеет окно кухни. Оля поднялась на этаж и постучала. Через пару минут провернулся ключ в замке и дверь отварилась. Паша удивлённо уставился на девушку:
–Ольга? Что ты здесь делаешь?
–Павел, простите за беспокойство, но здесь оставались мои вещи. Я бы хотела их забрать.
–Ну что ж, проходи….
Он впустил девушку и помог раздеться. Она прошла в комнату и огляделась. Здесь почти ничего не изменилось: те же обои, та же -их с Егором- мебель.
–А где Тоня?
–Ушла к матери только что. -Он чувствовал неловкость, даже стыд перед этой худенькой бледной девушкой с круглым большим животом.
–Как Мария Григорьевна, здорова?
–Как обычно, давление шалит. После случая с Егором она постоянно болеет.