Ксения мягко отталкивает Ноляко:
– Иди, сынок, иди, а то затопчут.
Стадо волнуется. Среди оленей бегают Сойти с Изоком, ловят крупного сильного рогача. Если усмирить вожака, остальные тоже покорятся и спокойно пойдут в загон. Но Сойти устал, и вожак легко увёртывается от петли его аркана.
Майма делает шаг к стаду:
– Надо ему помочь.
Цепкие пальцы старухи сдавливают ей плечо.
– Стой, позорница! Стой и держи кораль, как подобает женщине.
Майма умоляюще смотрит на мать, но та в кои-то веки согласна с бабушкой:
– Он справится.
И Майме приходится стоять столбом вместе с мамой, бабушкой и сотней других столбов, деревянных, пока измученный Сойти занят своим мужским делом.
– Держи крепко, – наставляет бабушка. Майма стискивает верёвку изо всех сил.
Маленький Ноляко опять крутится рядом: без дела ему тягостно.
– Мама-мама-мама, – тараторит он. – Мама, можно и мне подержать?
– Нет, сынок, нельзя.
– Мама-мама-мама, – дёргает её Ноляко. – Почему Майме можно, а мне нельзя?
– Потому что она женщина, – отвечает мама. – Отойди.
– Женщина? – Ноляко изумлённо смотрит на Майму, будто впервые увидал. – Вот повезло!
Майма фыркает:
– И ничего не повезло. Это тебе повезло, что ты мужчина. Вырастешь – будешь ловить оленей за рога. А женщинам достаётся только самое скучное.
– Самое важное! – возражает старуха. – Без женщины оленя не поймаешь, чум не соберёшь, огня не сохранишь. Без женщины в тундре жизни нет. Так-то. – Пожевав губами, добавляет: – Мать твоя – чужачка бестолковая, и ты туда же…
Ксения дёргает плечом, будто её ударили, но молчит. Она наблюдает за старшим сыном. Тот не без труда хомутает, наконец, вожака: покорись! покорись! – садится верхом и въезжает на рогаче в загон. Следом идёт и стадо, Изок подгоняет отстающих.
Когда все олени собраны, женщины смыкают концы. Потом опускают верёвку к самой земле, как заведено, чтобы Сойти мог выйти из круга поверху. Но когда вновь поднимают, маленький Ноляко вдруг проскальзывает под верёвкой, на женский манер, – и со смехом убегает прочь.
– Что ты?! – восклицает Ксения.
– Беду! – воет старуха. – Беду накликал!
Майма бросается в погоню за непутёвым братцем:
– Головастик, вернись! Переступи, как положено!
А Ноляко удирает со всех ног от Маймы и хохочет. Он ещё знать не знает, зачем мальчикам ходить поверху, а девочкам – понизу, почему Сойти нельзя трогать женские вещи и самому ставить чум, а Майме – ловить оленей. Он раскрывает над своей большой белой головой ладошки и зовёт:
– Майма, гляди: я олень! Теперь ты – охотник! Лови меня, Майма, лови!
***
В тундре, куда ни правь оленей, дорога одна. Начало её совпадает с твоим рождением, а конец теряется где-то за горизонтом. Во все стороны тянется даль невыразимая, полная раздольного, дикого воздуха. Ковром изукрашенным стелется тундра до самого неба, а меж землёю и небом – одна пустота.