– И что? – мужчина резко обернулся к ней. – Ты что, думаешь, я сейчас всю машину заново перетряхну из-за их дурацких прихотей? Да их чертов велосипед на самом дне! К тому же для них полезнее на велосипеде покататься, чем с этим пластмассовым ящиком в доме сидеть!
– Переложить вещи дело максимум двадцати минут. Не можешь ты, давай это сделаю я.
– Луиза, у тебя с головой как? Совсем плохо? – он резкими движениями отер руки о бока джинсов и схватил её за плечи. – Ты слышишь, что я говорю? Я разве сказал, что не могу это сделать? Я сказал, что не вижу нужды это делать и поэтому делать не буду! И тебе не позволю! Ишь чего удумала, сама она машину перегружать будет… Дожили… Хочешь из меня монстра сделать, заставляющего больную жену тяжести ворочать, чтобы потом трендеть об этом с подружками? – к его щекам прилила кровь. – Не выйдет! Лучше потрынди, что я безжалостный отец, не выполняющий капризы избалованных дочерей.
– Вряд ли это каприз, раз они согласились отказаться от возможности кататься на велосипеде. Похоже, эти игрушки для них важнее, – совершенно спокойным голосом проговорила она, внутренне борясь с желанием немедленно стряхнуть с плеч его руки.
– Важнее, не важнее – какая разница? Это глупые капризы! И потакать им я не намерен, – его пальцы чуть крепче сжались на её плечах. – Ясно тебе?
– Брюс, возможно, я поступила неправильно, пообещав девочкам, заменить велосипед домиком, – все тем же спокойным голосом продолжила она, – но я пообещала… а свои обещания я привыкла исполнять. Если у тебя есть возможность мне помочь – помоги, и я буду очень тебе признательна. Если нет, то хотя бы не мешай выполнить свое обещание самой. Кстати, если тебе неприятны мысли о том, что я могу про это кому-то рассказать, то заранее обещаю, что ни с одной из моих подруг данный инцидент обсуждать не стану. У меня хоть с головой и плохо, как ты сам только что заметил,– она уперлась взглядом в его глаза, – но позволь тебя уверить: свои обещания я держу.
– Черт, – скривился тот и, разжав руки, отступил от нее, – ты после больницы такая упертая стала… прям до жути. Ладно… ты это… главное не нервничай. Врачи сказали: тебе нельзя нервничать. Пусть тащат этот хренов ящик, приткну куда-нибудь, – он тяжело вздохнул и, повернувшись к выходящим из дверей дома близняшкам, несущим большую громыхающую картонную коробку, крикнул: – Если вы плохо проклеили её скотчем и все вывалиться по дороге, я не виноват! Где верх, где бок смотреть не стану, уж как пристроится. Ясно вам, озорницы?
– Да, папочка! Ты хоть как его пристрой. Мы все хорошо проклеили. Ничего не должно развалиться, – тут же начали уверять его девочки, подтаскивая коробку ближе к машине.