Ей не нравилась произошедшая перемена, но она не знала, как бороться с собой. Она даже не знала, как заставить себя иной раз промолчать.
— Очень удобно! — презрительно фыркнула она. — Ты и в будущем, Бен, собираешься так устраивать свои делишки? Использовать ребенка Мариан Дэйэс в качестве оправдания? И таким способом уйти от признания неприятного факта, что ты разрушил жизнь, какую мы планировали?
— Мне не нужно оправдание. Это мой ребенок.
И пока он не вырастет и не научится защищать себя, я буду всегда ставить его интересы выше своих.
— Даже если из-за этого потеряешь меня?
Он смотрел на нее таким напряженным, пронизывающим взглядом, что от страха все в ней сжалось. Сейчас надо отступить, или ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь! — подсказывал ей здравый смысл. Но гордость одержала верх, и она с вызовом уставилась на мужа.
— Надеюсь, Джулия, до этого не дойдет, — ответил он. — Но если ты заставишь меня делать такой выбор, то да, даже если потеряю тебя.
— Мне надо было прислушаться к словам родителей! — закричала она, потрясенная такой честностью.
— Наверно, надо было.
— Они говорили, что я не так хорошо тебя знаю, чтобы выходить замуж. И они были правы.
Бен пожал плечами и пошел к дверям.
— Ты уже говорила это вчера. Мне не обязательно снова выслушивать подобный вздор.
Это была их первая ссора. Первая, если не считать скандала на свадьбе. Ее поразил его гневный взгляд. Раньше он никогда так не смотрел на" нее…
Конечно, она наговорила гору гадостей и ненавидела себя за это. И по правде, ничего нет удивительного, что он так холодно ей отвечал. Но все же надо признать, что ее глубоко ранило, когда он выбрал ребенка, а не ее. Пусть двое любящих людей поссорились, но небольшое проявление нежности, мягкое, ненавязчивое извинение, прикосновение, поцелуй — и все прошло. Любящие не собираются держать в памяти случившееся. Но ее и Вена разделяло нечто слишком большое.
И она все время усугубляла разрыв. Потому что дала волю гордости и обиженным чувствам.
И сама загнала себя в угол. А теперь размышляла, удастся ли ей когда-нибудь выбраться из него.
Любая женщина хоть с каплей сострадания в душе последовала бы за ним к ребенку. Джулия осталась в кухне, уставившись на сверкающее голубое море. И смотрела до тех пор, пока от блеска не заболели глаза. Расстояние между ней и мужчиной, которого она любила, все увеличивалось и увеличивалось. И началось это с того момента, когда вчера объявилась Мариан Дэйэс. И трещина между ними все углублялась. Они не вели себя как молодожены во время медового месяца, поглощенные друг другом, не сводящие глаз с любимого лица. Нет, Джулия и Бен чувствовали себя чужими людьми, живущими под одной крышей. Холодные, неулыбающиеся, замкнутые. И такие скрупулезно вежливые, что у нее начинали ныть зубы.