Так же он обязал кураторов привести в боевую готовность спецподразделение зомбаков «Правый сектор» – отмороженных подонков – личным общением с которыми даже бесы брезговали.
Остальных же, в том числе и гипнотиков, нужно было активизировать на решительные деструктивные действия, а не на поедание принесенных вкусностей и похмельное отсыпание в палатках.
Кураторам же противоположной стороны – ментов – вменили в обязанность жестко подавлять любые нарушения общественного порядка, «не жевать демократические сопли, и не цацкаться с майданутыми» – подчеркнул Валафар.
На том и разлетелись по местам службы.
***
Неделя выдалась трудной. Я не появлялся дома и почти не спал. Благо, в тонком мире этого не требуется – перемещение монады в астрал само по себе является сном для физического тела.
Первые три дня я с подопечными готовил бутылки с зажигательной смесью – «Коктейли Молотова». Затем возводил баррикады возле Центрального Почтамта.
Ясно, что на физическом плане лично я ничего не делал – даже не появлялся наяву среди копошливывого люда. Я парил над головами подчиненных в метрах десяти, усиливал и передавал им эманации ретрансляторов, накручивал зомбаков и не разрешал отлынивать гипнотикам, внушая гордость за порученное им праведное дело борьбы с бандитской властью.
«Вас будут помнить благодарные потомки!..» – навевал я гипнотикам, брезгливо морща несуществующие губы.
«Нас будут помнить благодарные потомки!» – думали гипнотики, вскидывая счастливые лица к январскому небу и пуще прежнего ковыряя мерзлую брусчатку.
Зомбаки, конечно же, так не думали: «высокие идеалы» им были по боку. Они прекрасно понимали, КОМУ за что служат. Но именно это и являлось главным катализатором их осознанной деятельности: чувствовать свою значимость и превосходство над не-ведающим быдлом, служить Сатане и выслужить теплое и сытное место в его Воинстве.
***
Через трое суток меня перевели надзирателем на приемный пункт, который сортировал прибывавших зомбаков и гипнотиков из западных регионов страны. Жители восточных и южных областей, а особенно киевляне, неохотно приобщались к восстанию, разве что самые чудные, обиженные да ущербные, а еще восторженные студенты, вроде соседского Егора.
На приемном пункте мне не приходилось вступать в ментальный контакт с чужими грязными монадами гипнотиков, что требовало энергии и вызывало во мне непреодолимую брезгливость. Теперь я парил над новобранцами и лишь усиливать сигнал ретрансляторов.
Думаю, перевели меня на сортировочный пункт по указке Велиала. Он, видимо, опасался, что, близко пообщавшись с рядовым и сержантским составом Светлого Воинства, я опять буду рваться в церковь.