Не настолько мне был дорог Егор (да и Светлана), чтобы из-за него губить чью-то жизнь или использовать драгоценный эликсир.
***
За время моего проживания в этом доме, я встречался с Егором лишь несколько раз. Ничего, кроме гадливости, наши встречи не вызывали.
Первый раз близко столкнулся с ним прошлым летом на лестничной площадке, где он ругался с матерью.
Я как раз вошел в подъезд, и они меня не видели.
– Я не Егор, я Игор! – кричал Егор Светлане Ивановне.
– Это два разных имени, – несмело возражала соседка.
– Дура! – заорал Егор и кинулся вниз по лестнице, чуть не сбив меня с ног.
– Что это с ним? – спросил я Светлану Ивановну, поднявшись на площадку.
Та лишь горестно вздохнула, и, по секрету, будто о чем-то стыдном, рассказала, что Егор в университете связался с националистами, исповедует фашистские идеи и ненавидит все русское. А конфликт у них случился из-за того, что он не хочет больше быть Егором, поскольку это имя русское и среди его друзей неприменимое.
***
Во второй раз я увидел Егора у двери нашего подъезда, на которой тот клеил листовку со стилизованной свастикой. Еле удержался, чтобы не дать идиоту затрещину.
– Ты что делаешь? – спросил я. – Сними эту гадость!
Тот хмуро глянул на меня, но листовку не тронул.
– Твой дед воевал с фашистами. А ты… Позорище!
– Не воевал. Он в лагерях ишачил, – пробубнил Егор, но затем взял себя в руки, заговорил выученными фразами: – Нация превыше всего! Нация является наивысшей ценностью, которой должны быть подчинены все другие ценности. А вы – враг!
В недоумении я уставился на истерившего юношу.
– Я – враг?
– Враги украинской нации – это все неукраинцы или украинцы, не разделяющие идей интегрального национализма! – зло тараторил Егор.
– Ясно… – мне хотелось заехать ему в ухо, но сдержался. Из-за Светланы Ивановны. – Если я враг, так ты, значит, и твоя шобла – друзья. И вы – против меня?
– Мы против москалей, жидов и ляхов! – убежденно сказал Егор.
– Ага. И ты против своего отца, против матери, и против себя?
– Нет, конечно! Я же сказал, мы против москалей, жидов, и ляхов.
– Твоя фамилия Вишневский?
– Да, – нехотя согласился тот.
– Егор Моисеевич – насколько знаю?
Он насуплено молчал.
– Так ты и есть – натуральный лях. Да и имя у тебя не украинское, и отчество. А если покопаться…
Егор насуплено молчал.
– И почему ты говоришь на русском?
– А почему вы лезете не в свое дело? – раздраженно огрызнулся тот.
– Хорошим бы кнутом, да по заднице, – сказал я, толкая Егора от дверей. Сорвал листовку, бросил в лужу.
– Еще раз увижу – сожрешь!
***
Эти встречи происходили еще до событий на Майдане, когда, в большинстве своем, киевляне воспринимали националистов как обычных хулиганов.