Демон скорбно свел брови, глаза его потускнели. Он продолжил:
– При всем величии и могуществе, в последнее время Лучезарный сдает позиции: он утратил былую решимость, гонор и спесь, стал осторожным, до брезгливости покладистым. И, самое непростительное: он начал жалеть людей – в подавляющем большинстве своем – лживых, корыстных, лицемерных, жестоких тварей, которые готовы на все, ради наживы и причинения страданий ближнему.
Демон посмотрел мне в глаза.
Я сидел приникший, немой.
Я ожидал от Велиала многого, но только не критики Люцифера!
– И вот теперь, на этой важной стратегической территории, в колыбели восточнославянского христианства, когда давно пришла пора последней и решающей Битвы с православием – единственным оставшимся камнем преткновения на пути мирового Сатанизма – Лучезарный начал жевать сопли. Так у вас называют нерешительность?
Я кивнул. Теперь я понимал, почему Велиал предупреждал о молчании.
– Десять земных лет тому назад, Светлые Воины здесь уже пытались пошатнуть столпы православной веры, нейтрализовать Печерскую Лавру, прочие монастыри. А потом, создав форпост в Киеве, ринуться на север, прямо к ненавистной Московии: уничтожить и развеять по ветру Оптину пустынь, Валаам и прочие островки мерзкой религии, которая никак не желает поступаться и служить Лучезарному, как это сделали ее старшие и младшие сестры в Европе, да и во всем человеческом мире.
«Если можно, то короче – страх как не люблю длинных тостов и монологов».
– Да уж, – хмыкнул Велиал, и продолжил. – Десять лет назад была предпринята решительная попытка шабаша на Козьем болоте: включили обновленные ретрансляторы, подтянули зомбаков, вывели на улицы гипнотиков. Наши эмиссары из европейских лож понаехали, лично управляли. Газеты, радио и телевидение по заданной технологии обрабатывали местных обывателей. И уже казалось, что победа близка, но не хватило самой малости, последнего штриха, решающего мазка на батальном полотне. А без этой – НЕОБХОДИМОЙ – малости, великое начинание сперва превратилось в фарс, потом – в клоунаду. Бес Прыщавый, поставленный на правление, рассорился с Гекатой. Вместо уничтожения православия, они выясняли, кто из них главнее. В конце концов, их сместил бес Гопник, погнался за сокровищами земными, пошел на поводу Московии, и христианство укрепилось здесь пуще прежнего… А все – из-за мелочи, из-за ерунды, которую не одобрил Люцифер.
***
Велиал поднял на меня обиженные глаза: в них тоска, и скорбь, и раздражение.
– Что за мелочь? – спросил я.
– Для завершения операции нужна была ритуальная жертва, чтобы всколыхнуть вялое болото. Нужно было пролить кровь на жертвенник Хаоса – это бы запустило цепной механизм необратимой революции. Но Люцифер запретил – он, видите ли, был за ненасильственное свержение.