Майя насупилась, хотела уйти домой – еле удержал. Даже удивился, что ей так дорога моя персона. Зашутил-закаламбурил, принудил выпить за красивых девушек, которых много не бывает. Светка тоже поняла свою ошибку, глазки потупила, принялась рассказывать о любви к будущему мужу и количестве его киосков. Обошлось.
По дороге на танцплощадку, будто доказывая Светке, что мне никто, кроме Майи, не нужен, облапил приревновавшую и недвузначно тискал. Ещё более осмелел во время танцев: откровенно прижимал да целовал в шею и за ушко. Майя отвечала показной взаимностью, особенно перед Светкой, которая топталась возле нас.
В перерыве между песнями, отважившись ковать неостывшее железо, увлёк Майю в парк. Она не упиралась – диво дивное! Демон заворковал, предвкушая, как сейчас произойдёт то, естественное, даже необходимое, что должно происходить между парнем и девушкой, которые встречаются, держаться за руки, а порою – целуются.
Я нашёл затененную скамейку возле тыльного забора. Молча привлёк Майю, усадил на колени. Левой рукой прижал за плечи, наклонил её голову, ища губы, а правую, не таясь, запустил под юбку.
Майя вздрогнула, напряглась, хотела отстраниться.
Не позволил – закрыл рот поцелуем.
– Не надо… – Майя забрала губы.
«Надо!» – возразил решительный Демон. Прелюдии закончились в августе девяносто первого, в день путча, под музыку Гайдна, два года назад.
Запустив подъюбочную руку выше, нащупал резинку. Чуть приподняв девушку левой рукой за талию, рывком сдёрнул трусы до колен, а затем, изловчившись, и полностью стащил с брыкливых ног, вместе с зацепившимися туфельками-лодочками.
Трусы остались в руке, туфельки упорхнули в темноту.
– Ой! – выдохнула Майя, не ожидая такой прыти. – Не надо…
«Надо!» – засопел Демон.
Поддерживая Майю одной рукой, я привстал. Начал судорожно расстёгивать брюки. Кое-как получилось.
Плюхнулся обратно на скамейку, задрал Майе юбку, усадил голой попкой на сопрелого приапа.
Тот, разумеется, никуда не вошёл, а позорно согнулся, припечатанный холодной девичьей ягодицей к жёсткому ремню.
Ей бы наклониться, прогнуть спинку, но Майя, напрочь не понимала или не принимала моих намерений – свела ноги, натянула юбку на колени и застыла бездвижной куклой Машей.
Провозился несколько позорных минут, пытаясь разъять сухую курчавость, втиснуться в равнодушное тело – намучил её и себя, но ничего не достиг. Вернее результат невозвратно становился отрицательным: от неудачных попыток на ощупь и в никуда, ещё недавно упругий воздушный шарик скукожился жалким сморчком.
Битва проиграна. Празднуй победу, холодная мраморная статуя!