Песня закончилась, молодёжь потянулась под стеночки. Посреди площадки остались шататься несколько неутомимых пьяненьких девиц с такими же кавалерами.
И тут увидел Аню…
Она стояла в компании бывших одноклассниц у противоположной стенки: в белой футболке с аппликацией мультяшного Микки Мауса, короткой джинсовой юбочке – маленькая, тонконогая. Такая же, какой её помнил со школы.
Меня не замечала.
Первым пришло в голову сбежать неузнанным. Страшно не хотел с нею встречаться.
Четыре года прошло, а я так же боялся её глаз. Боялся, что она спросит, а я не смогу ответить, что упрекнёт – и не смогу оправдаться. Однако сердце щемило.
Все эти годы думал о ней, вспоминал, терзался чувством вины, просил прощения бессонными ночами. Мечтал, как встречу её, подбирал покаянные слова. Но, в то же время, боялся.
Пока удавалось её избегать. Окончив восьмой класс, Аня уехала в Киев к родственникам, приезжала лишь на каникулы. Зная о том, всячески сторонился мест, где мог с нею встретиться. За четыре года мы лишь дважды случайно пересеклись на улице: в ужасе, в смятении кивнули друг другу, после чего неделю не мог заснуть. А ещё чувствовал Анины глаза из тёмного зала на новогоднем концерте в Доме культуры, в девяносто втором. Возможно, мне казалось, потому что обернуться не решился.
Насмешливые мойры опять перехлестнули ниточки наших судеб. Ещё надеялся остаться неузнанным, вжал голову, вперил глаза в бетонный пол, засыпанный конфетными обёртками, окурками, растоптанными сигаретными пачками…
Было поздно: скорее почувствовал, чем увидел, как Аня меня заметила, испуганно качнула головкой. Затем, будто решившись, начала пробираться в мою сторону, обходя парочки, потянувшиеся в круг с первыми аккордами.
Дальше притворяться было глупо.
Обернулся, помахал рукой. Аня улыбнулась в ответ.
«Единственное спасение – если она обо всём забыла, как о детских причудах», – трусливо залепетал Гном.
Лишь бы забыла! – согласился я. Совсем взрослая. Сколько ей? Должно быть – семнадцать. Как Майе в то лето.
– Здравствуйте, Эльдар Валентинович!
Я кивнул, стараясь изобразить добродушное снисхождение. Вот же как – по имени-отчеству. Обижается.
Девушка подступила, потянулась ко мне, чтобы пересилить дребезжание ненастроенного звука.
– Можно вас пригласить на танец?
Ещё не знал, что ответить, давился подступившим комом, а голова-предательница уже кивала, соглашалась, как и млеющий от счастья Пьеро, довольный Демон, даже неверующий Гном.
Ещё стоял соляным столпом, не верил, не решался, а тёплая маленькая рука уже нашла мою ладонь, стиснула, потянула в гущу танцующих пар.