Я не обращал на это внимания, поскольку не было резона беречь нынешнее тело.
«Лишь бы удался мой план…».
***
Когда до заграждения оставалось метра полтора, из-за щитов выскочили два огромных «беркутенка» в шлемах и полном облачении, ухватили меня под руки, протащили сквозь строй и бросили у небольшой палатки.
– Ну что, рогуль? – спросил здоровенный детина, присевший возле меня на корточки. – Зачем к нам пожаловал? При том – добровольно.
Сквозь лицевой овал шлема на меня уставились серые недоверчивые глаза. На закамуфлированных погончиках я разглядел четыре маленькие звездочки.
«Капитан… Командир роты, не ниже. Вот с него то и начну».
Я собрал оставшиеся силы, примерился и ударил капитана левой ногой по щиколотке.
Конечно же, не достал – тот с легкостью увернулся.
– Ого! – хмыкнул детина, поднимаясь на ноги. – Так он буйный.
– Психический, – заметил высокий парень в шлеме. – Они все такие. Нормальные не станут по собственной воле за полтыщи километров ехать, и зимой на улице в палатках сидеть.
– Ну да, – согласился капитан. – Сначала к нам перелез, а потом лягается.
– Его свои ловили, – сказал широкоплечий невысокий крепыш. – Он баррикаду перепрыгнул, и к нам. А рогули в него камнями, убить грозились. Так орали, что я слышал.
– Ладно, тащите его в группу документирования. Оформляйте и в райотдел. Пусть там разбираются.
***
Мой план трещал по швам.
«Если меня повезут в районное управление, и там начнут мурыжить, цацкаться и гуманно относиться, то быть мне в теле Кутныци еще не один день… А дома Вера, скоро рассвет…».
Я уже жалел, что напридумывал легкую смерть от ментов, и побоялся лютой от Бубенчика. Результат был бы один.
«Видимо, облегченного варианта не получится. И самому себя убить нельзя, результат может быть непредсказуем – меня Велиал предупреждал».
– Козлы позорные!.. Пидарасы!.. Мусора конченые!.. Рыговська подстилка!.. Каты украинского народу! – кричал я, когда двое тех же парней, подхватили меня под руки и поволокли в глубь своего лагеря.
Я выкручивался, лягался, хотел их разозлить, но «беркута» не реагировали.
«За последний месяц наслушались и навиделись – уж я-то знаю…».
И, потому, сидеть мне в этом теле не один день.
Вера с ума сойдет, найдя рядом с собою в кровати полумертвую мумию».
– Суки! Суки! – орал я как недорезанный, понимая, что упускаю последний шанс. – Убейте меня, а то прокляну…
«Если меня не прикончили эти обозленные гориллы с передовой, то следователи точно пальцем не тронут. И тогда…
Страшно подумать, что тогда!».
***
– Фамилия, имя, отчество? – спросила меня усталая женщина-следователь с погонами майора на форменном бушлате.