– Так девочка у них была, вы же… с Ни… ну, дружили… – прошамкал Валерий и поспешил скрыть смущение за шумным глотком из кружки.
Музыка в приёмнике кружилась причудливым вальсом, и на какое-то время Гордей задумался, вслушиваясь в тихие звуки.
Сашка… и правда, была ведь такая девчонка. Чёрненькая, с модной стрижкой-каре. Ходила за ними по пятам, потом, когда поняла, что Гордей с Ниной встречаются, стала меньше попадаться на глаза. Не сказать, чтобы они дружили, но общались неплохо. Как Гордей мог забыть о ней?
– Точно, Сашка же была! Тоже в город перебралась?
Валерий хрюкнул в чашку, а Анна Петровна поджала губы.
– Нет, не перебралась.
– В Красилове осталась? Не видел её.
– И не увидишь. Умерла она.
Гордей почувствовал, как громко кровь застучала в ушах. Третья погибшая Красиловская девушка – как-то слишком много для небольшой деревни и для одного него.
– Как умерла? – только и смог выдохнуть он.
– Повесилась. Прямо в их доме, на крюку для свиней.
– Ну хоть волкудлаки не виноваты, – брякнул Гордей и, чувствуя, как тяжелеет голова от выпитого и всех новостей, пошатываясь, двинулся в комнату.
Тьма обступала со всех сторон, окутывала бурым покрывалом. Гордей задыхался: в горло лезла болотная жижа, вонючая и вязкая, от которой не получалось отплеваться, сколько он ни кашлял. Руки барахтались над поверхностью, цеплялись за редкие кочки с жухлой травой, но тут же соскальзывали, под ногти забивалась грязь и острые былинки, а пальцы ног покусывало что-то, невидимое под водой.
Гордей вскрикнул и открыл глаза. Сквозь тонкие шторы пробивался нежный утренний свет. Всё тело стало липким и холодным от пота. Поднеся к глазам подрагивающие руки, он увидел жирные полоски грязи под ногтями. От пальцев пахло в точности так же, как и во сне: подгнивающим и затхлым. Гордей брезгливо обтёр руки о майку и тут же снял её и швырнул на пол. В горле стоял склизкий комок, словно тоже перекочевавший из кошмара.
Свесившись с кровати вниз головой, он уставился на дощатый пол. В этот раз пятен крови не было, но виднелись размазанные следы, словно оставленные чьими-то грязными ногами. Гордей высунул стопы из-под одеяла и осмотрел, заранее боясь увидеть что-то необычное.
Немного грязи было на пятках и между пальцами, и Гордея это почти успокоило: деревня же, все дороги грунтовые, да и не мылся вчера. Он потёр щепотью глаза и встряхнулся по-собачьи. Ладно, дурной сон – это ещё не беда. Беда может прийти после…
Гордей спустился и потянулся за майкой, лежащей на полу, как вдруг его взгляд зацепился за какой-то предмет, спрятанный под кроватью. Просунув руку в пыльную щель между кроватью и полом, Гордей вытащил раскрытый перочинный ножик.