Эти одежды были мастерски изыскано пошиты, но в то же время были неуловимо порочны, постыдны своей ежесекундной открытостью. Это сразу в глаза не бросалось, даже когда они шли навстречу тебе, проходили мимо тебя. Но это так было только на первый взгляд, как только ты начинал к ним присматриваться, задерживать свой взгляд хотя бы на мгновение дольше обычного, то тебя сразу охватывала неловкость и стыд за них, за этих людей. Почти все мужчины и женщины, молодые и старые, и даже дети (по желанию, скорее всего, все тех же родителей), что было ещё ужаснее, были только на первых поверхностный взгляд пристойно одеты, на самом же деле, эти одежды на них ничего не скрывали. При любом их движении эти одежды, по всей вероятности умышленно, специально так искусно сшитые, тут же оголяли, обнажали их до последних интимных границ, до всех запретных зон на какие-то секунды, которых было вполне достаточно, чтобы заметить на какое-то мгновение всю их обнаженность, всю их интимную открытость, доступность. И эти одежды, повторяю, были абсолютно на всех, кто сейчас встречался на моем пути. Только когда они останавливались, эти одежды окончательно смыкались на них, пряча их полную оголенность и в эти моменты все эти люди чем-то напоминали лесные, глухие омуты, которые неслышно смыкали, прятали перед тобой свои воды, свои ловушки, чтобы терпеливо ждать в своем сыром, уютном полумраке не только тебя, но и новых жертв. И как только они возобновляли, начинали свои движения снова эффект оголенности, вседоступности возобновлялся. Чем это было вызвано, благодаря какому закону, понять сразу было невозможно, но факт оставался фактом, при любом движении одежды на них словно исчезали без следа, пусть и на очень короткое, почти неуловимое время. Вероятнее всего, секрет был в крое этих одежд, хотя они были на первый взгляд всегда закрыты и плотные, но благодаря, скорее всего, математически выверенному, точно вычисленному пошиву они могли при каждом движении без труда раскрываться во все стороны, обнажая абсолютно всё, что было под ними. Вероятно, это было новым ультра-модным направлением в теперешней моде этого города для этих людей, которые, судя по их спокойным радостным лицам, во все не считали для себя эти одежды какими-то постыдными или грязными. Наоборот, они носили их с удовольствием, считая их своим достижением в личной свободе, в своем выборе жить так, как им хочется сейчас, при этом их совсем не беспокоило, что они представали друг перед другом ежесекундно полностью обнаженными, открытыми во всех смыслах.