Мы ехали и ехали. Как же медленно. Мучительно осознавать все, но находиться где-то вне этого. Я не чувствовала свое тело, не могла им управлять, но и что делалось снаружи, мне было неведомо. Душа, запертая в ящике. Скорее бы все закончилось.
После бесконечно долгого прощания с городом меня привезли в церковный двор. Как хорошо, что служба длится не более получаса. С того момента, как я пересекла границу святой земли, вся сущность моя горела диким пламенем. Единственное, что отвлекало, так это мысли о Хэдли. Он предупреждал, что церковь ― самое сложное. Вытерплю службу, справлюсь со всем обрядом. Осталось недолго.
Отпевание должно было закончиться на закате. И когда моя повозка покинула церковную землю, я вкусила такое упоительное блаженство, что стала воображать, как красиво траурное шествие смотрится в лучах низкого солнца. Мы все так же неспешно катились, но время как будто пошло быстрее. Может, оттого, что мои часы смерти почти закончились. Близится полночь. Уже скоро я очнусь по-настоящему.
Постепенно мой гроб наполнился медовой горечью. Мы за городом. Я поняла, что процессия течет через поле вереска. Иней цветения шумел, колебался, оплакивая меня. Запах убаюкивал, и я покачивалась на этих волнах, прощаясь с людской жизнью, ожидала Хэдли. Он придет за мной. Осталось чуть больше часа, и придет.
Гроб качнулся, потянулся, а затем стал медленно спускаться. Священник завел свои традиционные наставления. От его вибрирующего голоса все во мне съежилось. Скорее бы добормотал и пошел прочь. Уже закапывают. Скоро полночь.
Влажные ломти земли густо стучались о крышку гроба, вызывая во мне сбивчивые волны то радости, то паники. Я понимала, что скоро все закончится. Но в тот же миг страх охватывал меня – я оживу под землей. Закопанная в узком темном ящике.
Далекий стройный звон городских часов возвестил, что уже полночь. Я с усилием открыла глаза и впервые вдохнула после своей кончины. Ничего не изменилось. Я просто дышала и чувствовала себя живой. Хэдли говорил об этом. Будто в самом начале изменения не ощутимы, но после… Я попыталась не думать о предстоящей жизни среди детей ночи, а сосредоточилась на своем ящике.
Гроб довольно просторный. Я легко нащупала старые отцовские часы, которые в завещании просила похоронить со мной. Поднесла к лицу и насилу увидела стрелки. Хэдли говорил, что ночному зрению научусь не сразу, но хоть так. Осталось не много. Он уже должен быть здесь. Что ж… подождем.
Я ощупала свое белое платье. Мягкое кружево приятно ласкало пальцы. Бархатная обивка гроба тоже ничего. Все-таки семья хорошо обо мне позаботилась. Наверное, им было больно видеть меня в таком виде. С другой стороны, моя смерть не стала неожиданностью. Мы долго к этому шли.