– Ну, конечно, я бы оделся как ты скажешь, как идиот, – махнул он рукой. Но по его кислому лицу было заметно, что его убежденность дала трещину.
Мелии показалось, что Гафальд что-то осознал. Он пошел с Роем относить садовые столики и стулья в гараж. Мелия прибиралась на кухне и в доме, и в ее груди хрупким цветком проросло ощущение, что еще есть надежда: что Гафальд все осознает, и наступит долгожданный мир и взаимопонимание. Той ночью Мелии снились воздушные сны, где она летала.
А на утро отец за завтраком спросил:
– Ну что, сегодня снова на охоту?
Рой неуверенно кивнул. Когда Мелия дожевала бутерброд, она ответила:
– Ты помнишь, о чем мы вчера говорили поздним вечером?
– Конечно.
– Папа, может ты все-таки пересмотришь свою программу мероприятий? Пожалуйста.
Гафальд насупился, а потом швырнул тканевую салфетку и встал как бык над столом, упершись в него кулаками.
– Да что вы все заладили с этой программой? Твой отец хочет того-то и того-то. Какие проблемы? Я не понимаю. Рой, ну скажи ей, что я прав! Неужели я хочу слишком многого? У меня осталось пять месяцев. Черт! Уже даже четыре. Так хотелось в последние месяцы видеть перед собой тепло и заботу, но какие же вы упрямые дети. – он покраснел, – Я тогда пожалуй уеду. Не хотите – ну и не надо!
Гафальд отряхнул руки от хлебных крошек.
– Ну и не надо! – повторял он и пошел вон из кухни.
– Гафальд, – Рой встал из-за стола. – Не горячитесь.
Гафальд вытянул перед ним руку, как бы останавливая. “Я вас понял. Не хотите – не надо.”. Мелия сидела как каменная статуя за столом, смотря в одну точку – на раскрытую сахарницу.
Гафальд и вправду пошел в свою комнату и стал собирать свои вещи.
– Я умру один. Никого мне не надо. – раздавалось оттуда, – Как я мог подумать, что я кому-то нужен на этой Земле? Какой же я тупой! Надо было слушать Амелию.
Рой подошел к угловому шкафчику и неверной рукой налил себе на донышко ягодной настойки. Выпил залпом, поглядывая на Мелию. Она так сидела за столом застывшая очень долго: все время, пока Гафальд одевался, собирался, вытаскивал две своих сумки во двор и ждал такси. Рой предложил его подвезти, но тот принципиально отказался. Когда такси уехало, Мелия пошла в ванную комнату, заперлась там и разрыдалась.
***
Мелия не стала созваниваться с отцом ни в тот же день, ни на следующий. Он уехал в Леополь, а Валиши продолжили свою жизнь так, будто не было никакой новости о скорой кончине Гафальда. Словно он просто умрет в одиночестве и никто о нем не вспомнит. Это не было правдой: Мелия вспоминала о нем каждый день и мучилась страшным чувством вины. Иногда ей хотелось все бросить, позвонить отцу и сказать “Забудь все, что я говорила. Я сделаю все, что хочешь, только приезжай и не обижайся!”, но она сдерживала себя, понимая, что это уже пройденный этап. Она уже пробовала делать все, что отец хотел, и это не привело к такому желанному взаимопониманию. Ни разу в жизни у нее не было ощущения, что Гафальд понял ее до конца. Всегда оставалось небольшое пространство для ощущения, что он вообще не знает, кто такая Мелия и что из себя представляет.