Марья ступила в лодочку и приказала Агафону:
– Вещи собери и следуй за нами. – затем окрикнула оторопевшего купца – Пожалуйте на борт, Годимир Силович! Так быстрее будет. Смелее, ну!
Купец осторожно вступил в лодочку и встал рядом с Марьей: места в судёнышке, чтобы сесть, не было.
Лодочка зашевелила крыльями, качнулась и стала плавно подниматься в небо. Годимир Силович в страхе вцепился в плечо Марьи.
«Чудо-то какое!» – поражённо думал он, глядя вниз и наблюдая, как машущий на прощание Агафон становиться всё меньше, а земля дальше; как кучерявые кроны деревьев сомкнулись под ними и мерно волнуются, шелестя листвой, точно изумрудное море.
Встающее из-за горизонта солнце золотило проплывающие под ними барашки облаков, а синее сапфировое небо над головой ещё блестело алмазной россыпью далёких звёзд. Которые сияли так ярко, что казалось, вот только руку протяни и черпай, набивай полные карманы этими сокровищами.
Марья терпеливо подождала, пока купец освоится, и осторожно высвободила плечо из его хватки, тихо цыкнула – тяжёлая у купца рука, завтра синяки вылезут!
– Куда дальше? – спросила она, – В какую сторону?
Годимир Силович прикрыл ладонью глаза от слепящих солнечных лучей и выискал внизу блестящую голубую змейку речушки, знакомые золотые поля и указал направление:
– Туда нам надо!
Лодочка качнулась и плавно полетела, будто по воде поплыла. Годимир Силович вновь вцепился в Марью, и та поморщилась от боли, но промолчала: хорошо, что до купцовского селения недолго лететь, а то он так ей руку совсем оторвёт.
А во дворе их уже дожидалась Голуба Любятовна. Стоило лодочке только опуститься на землю, как женщина, рыдая, бросилась к мужу:
– Годимир! Вернулся, соколик мой! Ты прости меня, дуру бессердечную, за слова мои резкие! Нет мне жизни ни без детей наших, ни без тебя, дорогой супруг мой…
Купец соскочил с лодочки, обнял жену и чуть не расплакался вместе с ней.
– Ну, что ты… что ты… – принялся успокаивать её, и вдруг, его словно током пронзило – Или с Варей что?! – отстранил Голубу от себя и со страхом посмотрел ей в глаза.
– Ой, нет! Что ты! – замахала на него жена – С ней всё хорошо… почти. Волшебная Кошка вернулась, провела мне по глазам своим хвостом, я и стала её видеть. А сейчас Кошка положила голову Варе на грудь, и урчит, не переставая. Дочка наша щеками порозовела, стала дышать глубже, но в себя пока не пришла…
– Кхе-кхем! – нарочито громко прокашлялась Марья, привлекая к себе внимание.
Годимир Силович охнул, поспешил обратно к лодочке, подал руку и помог ей сойти на землю.