– Чтой-та? – смешно обиделся дядя. – Какие шутки ты имеешь в виду?
– Про мебельные чехлы!
– Шутки?! – как шкодливый мальчишка возопил тот. – Ты уже третий день кричишь: «Дорогой, ты не зайдешь на минуточку? У меня замок на спине заело!» А потом два часа штукатурка с потолка сыплется, словно снег идет! Естественно, что мы встаем и накрываем мебель чехлами. Какие тут шутки?! Она антикварная, знаешь ли! И черт, я не знаю, что там у тебя за замок, что вы третий день все открыть не можете, но знаю, что малыш в тебе лежит лицом вниз и все это наблюдает! Я уже боюсь, он такой родится, – Мартин весьма похоже изобразил гримасу из фильма «Крик». – Так что без шуток, Вивс! Я абсолютно серьезно иду с тобой! Скажу, чтоб тебе взломали этот чертов замок, пока Басти своим ключом не выбил малышу глазики.
Лизель отвернулась и закусила губу, пытаясь удержаться от смеха, Себастьян тоже; только Верене было не смешно.
– Вот, – сказала она, тыча в дядя Мартина пальцем. – Вот! И так всегда!
– Он просто дразнит тебя! – шепнул Себастьян и обняв, притянул ее к себе на колени.
Верена села, но даже ее затылок, казалось, все еще дуется.
Она спала с ним настолько бурно, насколько ей позволял живот, но вот к врачу ходила только со своей бабушкой. У них обеих на этом был пунктик. Лизель уверяла, что ни один мужчина не должен видеть, как из его любовницы вылезает другой мужчина, а Ви повторяла за ней, словно попугай.
– Я не хочу, чтобы ты и в особенности вот он, сидел посреди плакатов с разноцветными письками и что-нибудь подобное выдавал!
– Она имеет в виду схематические изображения вагины, – уточнила Лизель. – Там разные части изображают в разных цветах, Марти. Не ухмыляйся так…
– Я понял, – ответил тот. – Но, серьезно, Вивс! Какой смысл скрывать все от Себастьяна? Он в курсе, что ты беременна.
У них опять завязался негромкий спор, но Ви была тверда, как алмаз.
– Ты просто никогда еще не видел таких плакатов! – завершила она. – Они отбивают желание навсегда! И кроме того, чужие мужья смущают остальных женщин!..
– Чем это?
– При виде таких красавцев, они начинают пытаться втянуть живот, – невинно вставила Лизель.
Посмеиваясь над их упертостью, Себастьян с дядей чуть прогулялись по улице и зашли в кафе. Между ними в фирменном бумажном пакете лежал футляр с рубиновым колье, которое граф только что забрал у своего ювелира. Верена обожала рубины. Чем ярче, чем кровавее, тем душе милей. Эти были настолько сочные, что казалось, вот-вот впитаются в белоснежный футляр. Крупные алые капли в паутине бриллиантовых брызг.