.
От постоянной носки золото покрылось царапинами, а камни выглядели дешевкой.
Как и она сама.
Он был дураком, когда с ней связался. И еще большим дурнем, когда позволил ей оборзеть. С камнями он еще понимал, что ее воображения не достанет, чтобы оценить их по достоинству! Так какого черта он думал, что у Лулу хватит воображения оценить его самого? И социальную пропасть, что разделяла их. Даже просто финансовую.
Правду же говорят, – не швыряйте жемчуга в ноги свиньям, ибо они растопчут.
Граф еще думал: не свалить ли им от греха подальше, но тут, как назло, распахнулась входная дверь: Лизель придержала ее для Ви, и посетители дружно уставились на впорхнувшее чудо. С детства верная парикмахерам и стилистам, Маленькая Жена была аккуратно накрашена, ее длинные белые волосы уложены в воздушную косу. На ней было легкое светло-голубое пальто, короткое белое платье для беременных и белоснежные сапоги до колен.
– Вон они, – сказала Лизель.
При виде Себастьяна Верена аж просияла. Для нее он был богом, как в те далекие времена, когда Ви, трехлетняя, строила ему глазки и приглашала «вайти на сяй».
– Ви!
Себастьян одним движением подскочил и пошел навстречу, в надежде, что дядя все понял и все уладит. И ему не придется видеть брезгливую гримасу Верены, пусть та и попытается скрыть свое отвращение к женщине, с которой ему «было хорошо». Лизель, что-то уловив, быстро пошла к столу, и Себастьян дал себе время обстоятельно ответить на поцелуй Виви. Та смешно отклячила зад, чтобы уберечь пузо и уперлась руками в его предплечья.
– Дядя Мартин уже говорил тебе, какой ты красивый в синем? – улыбнулась она, пригладив пальцами его галстук.
Себастьян улыбнулся: его маленькая красавица, его сахарная куколка с пупсом внутри.
– Он как раз собирался! Что с нашим мальчиком?
– Будет готов буквально через три месяца… Все хорошо? Ты чем-то взволнован.
– Купил тебе кое-что!
Себастьян подал ей руку и развернулся, моля всех по очереди богов, чтобы Лулу уже ушла и… ее там не было! Дядя галантно помогал Элизабет сесть.
Их взгляды встретились, и одними губами, граф прошептал:
– Спасибо!
Дядя молча и глубоко моргнул. Его самый лучший друг, его извечный ангел-хранитель…
…Граф отставил стакан и отпил прямо из бутылки. Горло сжималось. Как же он горевал по нему. Стоило лишь опомниться, осознать, что дядюшка не уехал в Рим, а ушел навеки, как слезы подступали к глазам.
Каким утешением было говорить о нем с Лизель. Каким утешением было знать, что за делами конюшни присматривает Ви.
Себастьян уже давно понял, что его Маленькая Жена внимательна и сообразительна. Еще когда она вела весь дом Фила. Сперва, она занялась поставщиками кормов, опилок и прочего. Затем как-то незаметно переняла у него всю скучную, но необходимую часть работы по обеспечению жизнедеятельности конезавода, которую раньше Себастьян контролировал только сам. Те навыки, что она получила, ведя хозяйство Филиппа, работали и с его лошадьми.