"Не будь занудой!" – этот укоризненный призыв Генрик слышал всякий раз, когда ловил Жанет на вранье или еще каком-нибудь непотребстве. Уже после первой недели общения Генрик твердо усвоил, что – вот ведь какая странность – доверять ей, похоже, было можно, все его поручения она выполняла со скрупулезной точностью, высочайшей эффективностью и непременно в поставленные сроки, а вот верить ей нельзя было ни на грош. Весь его хваленый интуитивизм в общении с нею не мог ничему помочь, пасовал он, интуитивизм, поскольку и так было ясно, что все, что будет сейчас, вот сию секунду ею сказано, и даже – представьте себе – подумано, вранье, к тому же не факт, что имеющее хоть какую-нибудь цель.
В каком-то смысле общаться с нею было невероятно сложно. Эта врушка врала всегда, причем в абсолютном большинстве случаев не из корысти. От своего вранья она не получала никакой видимой выгоды. Это было, как быстро уяснил себе Генрик, если так можно выразиться, бескорыстное вранье, вранье "для просто так", вранье из любви к искусству, чистому искусству, искусству для искусства. Но, боже мой, какое это было очаровательное вранье, и как была очаровательна сама врушка!
Если же, уставши от тупой бессмысленности ее небылиц, Генрик ловил ее на них гневно, она все равно никогда не смущалась, не терялась, не извинялась и вообще "не!". Она кидалась в бой, причем, совершенно не озабочиваясь тем, что пять минут назад по тому же самому делу излагала прямо противоположную версию. Окончательно припертая к стенке – в начале их связи это происходило по десять раз на дню – она с досадливой укоризной опять-таки говорила свое неизменное: "Ай, Генрик, не будь занудой…" и тут же выдавала очередную репу, которая по степени неправдоподобности давала всем предыдущим сто очков вперед.
Иногда она принималась философствовать, и выглядело это примерно так.
Жанет:
"В общении с мужчиной я сначала стараюсь идентифицировать качества этого человека, а потом стать его полным отражением, но женского пола. Такое, правда, возможно только с мужчинами, которые мне очень нравятся. Большинство мужчин делятся на три категории: примитивных, которым нужен только секс; поумнее, которые хотят, чтобы их любили, и последняя группа – те, кто не только хотят быть любимыми, им еще нужно, чтобы эта любовь была самым большим и прекрасным чувством в твоей жизни. С такими сложнее всего, но это моя любимая категория".
Генрик:
"Во-первых, ты не находишь, что в этой сентенции по меньшей мере трижды противоречишь сама себе?.. А во вторых, такие мужчины никак не могут составлять "категорию". Такой мужчина в жизни женщины может быть – и то, если ей очень-очень повезет – только один? "