Беспорядочное перемещение по спектру инвестиционных возможностей затягивает нас в эту гонку еще глубже. Когда кажется, что вознаграждения близки, но в то же время их сложно заполучить, мы прилагаем усилия в охоте за ними и нас не отпугивают еще более усердные попытки в случае неудачи. Кредит обладает особым воздействием на наше отношение к собственности и инвестициям: он помещает все вещи, из которых состоят наши мечты, на расстоянии вытянутой руки, но одновременно заставляет нас работать более упорно и глубже залезает в наши карманы, чтобы мы могли схватить эти вещи и держаться за них. Кредит также мотивирует нас продолжать трудиться и добиваться результатов, когда оказывается, что приобретаемые нами вещи не обладают той ценностью, на которую мы рассчитывали. Поскольку мы продолжаем отдавать, а капитал продолжает свое накопление без нашего ведома и за наш счет, мы, закусив губу, упорно продвигаемся вперед, так как нас вдохновляет на это все, благодаря чему мы ощущаем себя средним классом.
Свойственное среднему классу ощущение самоопределения еще более поразительно, когда финансы проникают в «развивающиеся», как их часто называют, экономики Азии, Африки и Латинской Америки. Эти экономики пережили либерализацию, то есть были открыты для внешней торговли и инвестиций, а также для притока товаров и финансовых инструментов для их приобретения. На протяжении последних десятилетий бóльшая часть населения этих стран едва сводила концы с концами, зачастую ведя скромное или нищенское существование и обладая очень небольшим количеством частной собственности. Внезапно многие из этих людей получают кредиты на приобретение тех вещей, которые они привыкли считать недосягаемыми. Как следствие, стоимость здравоохранения, образования, жилья и транспортных услуг в этих странах взмывает ввысь, погребая под грудой долгов тех, чей образ жизни способствует использованию более рентабельных из этих услуг. Чтобы обслуживать этот долг, им приходится выстраивать стратегии, управлять рисками, взваливать на себя двойную трудовую нагрузку и искать новые источники дохода. В большинстве случаев они делают это при отсутствии подходящей работы и защитных механизмов. Новоявленные инвесторы из развивающихся экономик, ныне нареченные восходящими глобальными средними классами, получили бразды правления собственным будущим. Однако они быстро обнаруживают, что эти бразды опутаны экономическими, социальными и эмоциональными издержками финансиализированной собственности.
Наконец, оказывается, что никакого противоречия в том, что в одной части мира говорят о вытеснении среднего класса, а в другой – о его подъеме, нет. В настоящий момент глобальный финансовый рынок растет как за счет экспериментов с ценностью активов в богатых странах, так и за счет инвестирования в новые активы в странах бедных. Там, где за плечами у людей уже есть опыт в виде нескольких десятилетий накопления частной собственности, общественных ресурсов и человеческого капитала, они внезапно обнаруживают, что эти активы и защитные механизмы обходятся им слишком дорого или же что их ценность ненадежна – и ощущают это неудобство на своих кошельках. А там, где люди прежде почти ничем не владели, но теперь для них внезапно открылся мир собственности и способов ее финансирования, их рекрутируют в качестве новых амбициозных инвесторов. Наименование «средний класс» достаточно растяжимо, чтобы включать в себя этих людей, вновь вошедших в некую сферу, где пущая роскошь стала общим правилом.