– Дзеньк, дзеньк, – спринтером сбегал затвор «Вектора», выбрасывая гильзы.
– Чав, чав, – в затылок стрелка впивался свинец, кроша череп и выбивая брызги красного.
– Командир! – гаркнуло сверху. Подполковник крутнулся, ловя на «Вектор» фигуру, и …:
– Чупа-Чупс?
– Не стреляй, командир! – Морозов стоял широко расставив, чуть согнутые в коленях, ноги. Ствол его пистолета смотрел вверх. – Это я. Цел?
– Цел. Наверху чисто? – Александр, перепрыгивая через ступени, кинулся вниз.
– Чисто. Два «холодных». Третьего вы укотропупили. Четвертый откуда? – Чупа-Чупс нависал над лестничной клеткой. Кайда отпихнул труп боевика, освобождая Аббаса. Силы покидали офицера, и он ослабил хватку, раскинув руки. Веки дрогнули, открывая глаза. Взгляд зафиксировался на склонившемся.
– Командир, – дернулись губы. Сириец пытался улыбнуться:
– Мы их сделали.
Пятно в районе солнечного сплетения набирало красно-коричневый оттенок. Александр, стоя на коленях, расстегнул ремень сирийца и в три секунды справился с пуговицами куртки. Под оливкового цвета рубашкой ритмично набухали три бугорка. Кровь, пропитав ткань, растекалась по животу и скатывалась на пол. Подполковник вытащил из набедренного кармана брюк аптечку и ППИ. Положив аптечку рядом, он по надрезу разорвал наружную оболочку перевязочного пакета. Зажав английскую булавку губами, Кайда потянул разрезную нитку, разрывая пергаментную упаковку.
– Живот? – справа наклонился Морозов. – Давай помогу.
Пока Андрей, схватив под мышки, держал на весу Аббаса, подполковник бинтовал живот. Одного ППИ явно не хватало, и он поднял глаза на Чупа-Чупса:
– Твой где? В боковом?
– Угу, в левом, вместе с аптечкой. А, его?
Александр рванул клапан набедренного кармана спецназовца:
– У лейтенанта нет. Пижоны. Геройством маются, не носят.
– Недалеко наш полевой госпиталь. Может успеем? – капельки обильной росы высыпались на лбу Морозова.
– Постараемся. Сейчас вколю обезболивающее, – подполковник выщелкнул из открытой аптечки шприц-тюбик с белым колпачком. – Сооруди носилки!
– Ну, Станиславский, докладывай! – Кайда, мрачно оглядев комнату, подошел к столику. – Лицедейство-злодейство прокатило? Аплодисменты сорвал?
Взяв заварной чайник, он приник к носику и потянул в себя жидкость.
– Про аплодисменты рано говорить, а сцена подготовлена. Актеры нетерпеливо топчутся за кулисами, рвутся на планшет. С декораций лично пыль сдул. Самое время врубать софиты да поднимать занавес, – Еремеев вопросительно зыркнул на Чупа-Чупса. – Командир! Случилось что?
Подполковник, осушив сосуд, вернул его на место.