Настроение держалось препоганешное. И, виной тому был не скоротечный бой с опытным противником. Случалось, и покруче. Кайда брел методично высматривая куда поставить ногу. Края многих камней что опасная бритва. Распластаешь ненароком ногу. Или змея где затаилась. Этого добра завались. Перед глазами раз за разом всплывала картина внутри салона «Икаруса». Заглянул туда ненароком. Он уже головой тряс, пытаясь сбросить увиденное. Не получалось.
– Вот, суки. Всех, как на скотобойне. Ребятишек, женщин, стариков. Суки, суки, – бормотал Александр.
– Лях, вода осталась? – Чупа-Чупс, шагавший первым в цепочке, полуобернулся.
– С пол-литра, – Варшавин с хмурым лицом замыкал процессию. Морозов поднявшись на очередной бархан, остановился.
– Чего видим, пилигрим? – подполковник, встав рядом, высыпал по очереди из кроссовок набравшийся песок.
Андрей, взяв протянутую Ляхом бутылку, свинтил пробку:
– Ещё пару км шкандыбать.
– Пейзаж – полный отстой, – скривился Александр. – А, ты что мурлыкал?
– Да … Сплин. Романс, – Морозов вздохнул. – Водки бы … На душе такое дерьмо …
– Дерьмо, – кисло сморщился Кайда. – Будет вам, парни, водка. Обещаю. Позже чуток. Двинули.
Тартус. Сирия. Июнь 2016.
За спиной в нитку превратился мол порта Тартус, лишь крыши несколько пятиэтажек просматривались сквозь дымку низких облаков. Чайки храбро пикировали у самого борта, выдергивая из волн зазевавшихся сардин. Корабль описывал плавную циркуляцию, отдаляясь от сирийского берега. Полотнище Андреевского флага реяло у верхушки фок-мачты. Слабый ветер с характерным запахом йода приятно холодил лицо и Кайда подставлял то одну, то другую щеку под лучи нескромного солнца. Неожиданно, по-пистолетному сухо, щелкнули динамики громкоговорителя и над водами Средиземного моря …
– Маятник качнется
– сердце замирает.
– Что кому зачтётся
– Кто ж об этом знает? …
– Благодать! Всегда завидовал флотским, – подполковник надвинул козырек кепи до бровей. – Стоишь себе этаким альбатросом. Просторы обозреваешь. Музыка душевная льётся. Не то ли что в пехоте. Пешкодралишь сутками.
– Кто кому по нраву,
– Кто кого в опалу,
– Что кому по праву
– Выпало-попало …,
– звучал голос Градского.
– Ага, альбатросом! Крутишься, что крыса в колесе, от вахты до вахты, да спишь в кубрике, – фыркнул Смоляк. – На «пассажире» у экипажа вся ж…па в мыле. Про боевой вообще молчу.
– Что судьба нам, братцы,
– К ночи напророчит?
– Станет улыбаться,
– Или не захочет? …,
– лилось из динамиков.
Они стояли на верхней палубе корвета «Бойкий». Песня закончилась. Александр коротко вздохнул: