– А вот смог! И даже не чувствую себя хоть сколько-нибудь виноватым! Это я несчастный, я обманутый, я, понимаешь! – но тут же остепенился, принеся извинение за непозволительно грубый тон. – Прости, вспылил. Но если б ты знал, как непростительно глупо я обманулся, как опрометчиво влюбился. Это теперь я знаю, что красота обманчива, а тогда…
И желая оправдаться в глазах брата, Пётр решил поведать ему свою историю.
– На балу у Воронцовых она играла на рояле, аккомпанируя своей сестре.
Её лицо, подстать греческой богине, глаза цвета морской воды, русые волосы, локонами струящиеся по изящной шейке и необыкновенно красивые руки с длинными тонкими пальцами, летающими над клавишами. А как встала и пошла, нет не пошла, поплыла. Не решаясь подойти, я долго наблюдал за ней, и она это заметила. Встречаясь со мной взглядом, краснела, стыдливо опуская глаза. Наконец осмелев, я пригласил её на тур вальса. До того момента я не прикасался к чему более хрупкому и нежному. Казалось, мы не танцевали, мы летали где-то в небесах, молча глядя дуг на друга. Нам не нужны были слова, наши чувства были взаимны. Таких встреч было несколько. Мы с упоением танцевали, пили шампанское, ели мороженое, и всё молча. Это казалось так романтично!
А когда она открыла рот – было уже поздно. К тому времени Свет обручил нас. Родители обговаривали предстоящую свадьбу, и я как честный человек должен был повести её под венец, что вскоре и произошло.
Поначалу мучился ужасно. Хотелось сбежать, раствориться, исчезнуть. О как мне было себя жалко! Ну а потом, мысль, что не я первый, не я последний кто живёт с не любимой женой, успокоила меня. А что бы проводить с жёнушкой как можно меньше времени, наделал ей детей, сам же ушёл с головой в работу. Надо отдать должное этой женщине, из неё получилась хорошая мать, даже слишком хорошая. Про таких говорят – сумасшедшая мамаша. Она очень заботливая, няням не доверяет и паникует по любой мелочи. Не дай Бог у кого из детей царапина, не дай Бог синичек, а уж ежели кто закашлял, иль чихнул, всё, конец света! У неё на первом месте дети, и слава Богу скажу я тебе! Хотя иногда, чёрт возьми, бывает и обидно. Мне достаётся от неё лишь…, – и зажав нос кончиками пальцев, Пётр изобразил жену, под аккомпанемент гнусавого голоса.
– Ты здоров? Ты не голоден? Ты не забыл, у нас сегодня гости? Ты не забыл, мы приглашены на именины? Мне нужны деньги! Детям нужны новые одежды! Детям нужен воздух, я уезжаю с ними в имение, – и так далее… Делая вид, что у нас прекрасные отношения, каждый, по сути, живёт своей жизнью. И как-то раз, что б окончательно не взорваться, я сам сбежал в имение, где встретил её, мою «конфету», Любушку мою. Смешно, но именно так я её и называю – конфета. Мне нужно было что-то такое, что могло меня успокоить. В таких случаях ребёнку дают конфету, в моём же случае этой конфетой оказалась Люба. Не знаю, что со мной бы сталось если б не она. Да ты как вижу не узнал её?