Молодой человек чувствовал ничтожество своей графоманской лирики в сравнении со стихами этой удивительной девочки, но читать свои произведение пришлось.
Это было мучительно.
Альберт ожидал, что его декламацию встретит гробовая тишина.
Так и было вначале.
Первой зааплодировала Алина.
Странно, но стихи понравились и участником слёта, и организаторам.
Потом были мастер-классы, встречи с областными и столичными знаменитостями.
Мысли Альберта были целиком и полностью заняты Алиной и только ей.
Юноша искал повод, находил, чтобы подойти как можно ближе, чего-либо спросить.
– Алик, Рощин, можно попросить у вас автограф? Мне очень понравились ваши стихи.
Было неудобно и стыдно. Девочка наклонилась почти над страницей, которую Алик старательно подписывал, выводя каждую буковку.
На её лице было сосредоточенное напряжение, словно это она делилась пожеланием.
Алик почувствовал на лице прикосновение девичьих волос, божественный аромат, настолько пьянящий, что начали расплываться буквы.
В ответ Алина подарила свой сборник, маленькую книжицу карманного формата в мягкой обложке, на титульном листе которого красовался её карандашный портрет и рукописными буквами написано “Алина Маслова Лирика”.
Алик неловко прижал подарок к груди.
Потом юноша старательно следовал в фарватере поэтессы, пытаясь развлечь разговором, который не клеился.
Девочка не замечала его неловкости. Рядом с ней хотелось мечтать, грустить, быть самим собой.
Алина вела себя настолько непосредственно и просто, что смущение, робость растаяли в пространстве и времени.
Юноша был беспредельно счастлив от присутствия девушки.
На следующий день молодые люди сидели в столовой и на семинарах рядом. Стихов у Алины было великое множество. Вечером, когда все ушли спать, она принесла несколько потрёпанных тетрадей и увлекла Альберта в дальний угол холла.
Они сидели рядышком на диване при тусклом свете ночника. Алик слышал её дыхание, чувствовал живое тепло, вдыхал чарующий бальзам молодого здорового, желанного тела.
Нет, тогда ему подобное не приходило в голову.
Девочка увлечённо читала, закрывала от избытка эмоций глаза. Свои стихи она знала наизусть. Тетради, видимо они придавали уверенности.
Алик не отрывал от лица поэтессы взгляд. Она казалась юноше ангелом.
– Отчего у неё такие бледные губы, – вдруг подумал он и тут же сам ответил на вопрос, – да она замёрзла.
– Постой, одну минуточку посиди, я сейчас, – сорвался с места Алик и побежал в свой номер, откуда принёс клетчатый плед.
– Вот, Алина, грейся.
Юноша бережно укрыл девочку, которая посмотрела на него с благодарностью. Так посмотрела, что ему захотелось немедленно прикоснуться к её глазам губами.