Солнце клонилось к убегающему горизонту, простирающиеся на многие километры поля пшеницы были полны величия. Впереди ждал дом, хлопоты, маленькие капризные дети и такая привычная суета. Все встало на свои места в причудливой мозаике мира, где и Господь, и обычная жизнь с ее неистребимой суетой, и церковь, и прихожане оказались единым целым в общей картине Бытия.
…Ко второму приезду в монастырь, спустя два месяца, Вера с мужем подготовились заранее: купили на рынке десять пачек недорогого стирального порошка, упаковку мыла, крупу, муку и растительное масло. Хотелось взять с собой всего как можно больше, но не хватало денег.
Ранний сентябрь одарил воскресный день великолепной погодой, и на душе было празднично. Вера думала об отце Михаиле и представляла себе, как засветятся радостью глаза монахинь. Не благодарности ждала она, не награды, а радости от того, что появилась, наконец, и у нее возможность сделать доброе, богоугодное дело, и что встретился ей священнослужитель, не оттолкнувший ее. И кто знает: может, именно отец Михаил и станет тем человеком, который поможет ей избавиться от сомнений и проложить собственный Путь к Господу?
Служба к тому времени, когда они приехали в монастырь, уже закончилась, и в церкви было безлюдно. Никого так и не дождавшись, Вера вышла из храма и вдруг заметила быстро идущую по боковой дорожке монахиню в черном развевающемся одеянии. Она бросилась за ней:
– Постойте, сестра, постойте. Мы с мужем привезли для монастыря продукты, кому их отдать?
Молодая бледная девица в очках с неестественно выпуклыми линзами неприязненно взглянула на Веру, так резко вторгшуюся в ее мысли, и деловито спросила:
– За спасение души молитесь?
– Какое спасение? – опешила Вера.
Монахиня, глядя в сторону, разъяснила:
– Продукты и подарки в монастырь привозят за спасение души, грехи замаливать.
Кровь бросилась Вере в лицо. Еще недавно такое удивительное чувство ожидания чуда, согревавшее ее все эти долгие два месяца, вдруг стало смешным. Отрезвление обрушилось, как ледяной ливень, и показалось, будто из-за широкого ствола сосны кто-то невидимый издевательски показывает на нее черным скрюченным пальцем: «Наивная, наивная!». Вера опустила глаза и спросила тихим ровным голосом:
– Куда отнести продукты?
– В трапезную, – ответила, как отрезала, монахиня и, сославшись на занятость, быстро пошла прочь.
За ней поплыла, развеваясь по воздуху, черная полупрозрачная накидка, словно крылья диковинной птицы. Вера некоторое время, не в силах оторваться от вида летящего траурного шифона, смотрела ей вслед. Потом, стряхнув наваждение, опомнилась и пошла к мужу.