Некоторое время в зале было пусто, только раздавались с третьего этажа громкие звуки фортепьяно. Прозвучал завершающий мажорный аккорд этюда, и всё смолкло. Послышались легкие шаги, дубовая дверь медленно приоткрылась, и в зал проскользнула Ника – тоненькая черноволосая девочка, поразительно напоминающая своего красивого отца, но как его неудавшаяся копия. Римский нос был слишком велик для ее вытянутого личика, глубоко посаженные внимательные глазенки и низкие густые бровки делали ее похожей на цыганочку.
Приподнявшись на цыпочки, она поставила лежащую на каминном мраморе Афродиту на место и захихикала: металлические груди сверкали на матовом бронзовом теле, будто два фонарика. И, как ей думалось, никто этого не замечал. Потом Ника сделала несколько танцевальных па вокруг массивных кресел, обтянутых белой кожей, и выскочила в коридор.
Через десять минут возле высокого крыльца с балюстрадой остановился белый «форд». Еще через десять минут резко распахнулась инкрустированная ажурным литьем входная дверь, и на крыльцо выплыла успокоенная Бэлла. В белом обтягивающем костюме, красной шляпке и туфлях, она была очаровательна, несмотря на полноту. Из машины выскочил огромный парень с обезьяньими ручищами и изуродованным в уличных драках лицом, и, подав хозяйке руку, бережно свел ее по ступенькам вниз, к машине. Ростом женщина была ему едва по плечо. Когда машина тронулась, парень спросил:
– В салон?
Бэлла оценивающе посмотрела на него:
– Нет, Сергуня, сначала в гостиницу.
– Понял, – водитель предвкушающе улыбнулся и мягко тронул «форд» с места.
Следом к крыльцу подъехал вишневая «ауди». На крыльцо, сопровождаемый горничной Марьяной в белом кружевном переднике, вышел элегантно одетый Аркадий, привычно провел согнутым указательным пальцем по ее бархатной щечке, легонько ущипнул за грудь и, довольный собой и летним московским утром, молодой походкой сбежал к машине.
– Сначала в банк, Василий Богданович, потом на биржу.
Пожилой шофер кивнул, и «ауди» рванула с места.
Ника задерживалась. Аркадий крупными шагами вышагивал по белому ковру вокруг камина. У него был тяжелый день: дождь, бесконечные пробки на Садовом кольце, срыв крупной сделки по покупке нового, только что отстроенного дома, сердечный приступ у главного бухгалтера, больница… А тут еще Ника, упросившая отца отпустить ее на вечеринку к подруге. Даже веселый, беззаботный огонь в камине не поднимал настроения, не согревал сжавшуюся душу. Бэлла, в алом шелковом кимоно, с бокалом коньяка вальяжно расположилась в одном из кресел, покуривая тонкую коричневую сигаретку. Она лениво продолжила начатый разговор: