При близком рассмотрении, он не стал выглядеть лучше. Проплешина, узкие глаза, спрятанные за коричневыми стёклами очков, тонкие, побелевшие губы, старая потрескавшаяся кожа, по былой памяти обтягивающая широкий череп и худые плечи способствовали почитанию возраста, но никак не симпатии.
“А, – догадалась Оксана, и от её догадки стало неуютно. – Счастье пожилого господина – молоденькая, красивая девушка, любящая его до беспамятства, добрая, отзывчивая, способная разбудить уснувшего телом, но не душой мужчину, и далее, по списку, забытому на другой скамейке у деда Везуна”.
Молодая особа вскочила. Эскимо, пять минут назад доставлявшее удовольствие прохладой, обожгло горло.
– Нельзя заглатывать такие большие куски, – мягко проговорили рядом.
Оксана обернулась.
– Да присядьте, наконец, – на девушку снизу вверх смотрел нудный, отвратительный старик. Он – то и говорил чудесным девичьим голосом. – Не могу же я без конца Вас разыскивать.
Красавица села не от приглашения, но от изумления.
Старик снял очки и на Оксану взглянули знакомые анютиковые глаза.
– Да, это я, – негромко подтвердила Анита.
– Но, почему? – запнулась собеседница, указав на весьма экстравагантный вид.
– Вы бы обратили внимание на пожилого господина, если бы только он Вас не преследовал?
– Нет, конечно, – хмыкнула Оксана и невесть чего устыдилась.
– Это нормальная реакция, не смущайтесь. – “Старик” переложил ногу на ногу, а из внутреннего кармана достал билет. – Сегодня Вы идёте в оперу.
“Вот оно, главное”, – затрепетало сердце.
– Это Вам.
Взяв дрогнувшей рукой залог будущего счастья, Оксана невольно отшатнулась.
К скамейке со стороны цветочной клумбы, засаженной так, чтобы основное цветенье выдалось ко Дню города, приблизилась группа праздношатающейся молодёжи. Их руки не были свободны. Расположив в одной сигареты, а в другой пиво, они остановились вровень с сидящими, заслонив своими формирующимися телами ускользающие лучи солнца.
– Чем это нынче расплачиваются пенсионеры? – заговорил лидер компании. – Билетами, – произнёс он с интонацией, от которой молодые приятели загоготали. – Девушка, а у нас билетов больше, – обратился задира к Оксане, увидев, как та прячет дорогую для себя бумажку.
– Вы бы шли, ребятки, мимо. Не мешали общению.
– О, – гаркнул второй балбес. – Это так называется? А во время первой мировой как было? – И он выпустил струю дыма в стёкла очков, которые Анита предусмотрительно надела.
– Дед, – снова заговорил главный, притворно наклонившись. Остальные шестеро подыграли лидеру. – А чего у тебя с голосом?