Джерси Тоби закружился по бару. Купив в автомате сигареты, он уселся на табурет рядом со мной, словно случайный сосед.
После небольшого молчания он сказал:
— Послушай, Майк...
— Перестань потеть, приятель.
— Ты пришел сюда из-за меня или... из-за кого-то еще?
— Из-за кого-то еще.
— Черт возьми, Майк! Ведь мы давно знакомы. Неужели ты думаешь, что я не знаю, что произошло?
— А что произошло?
— Что? — закричал он. — А Левит и Кид Хэнд! Неужели ты думаешь, что в этом городе можно по-прежнему палить направо и налево? Нет, времена изменились. Ты долгое время был вне игры и лучше бы так и оставался. И прежде чем я скроюсь, выслушай еще одну вещь. Не думай, что тебе удастся загнать меня в угол. Я тебе ничего не скажу! Ни словечка! Оставь меня в покое! Я теперь деловой человек и никому не становлюсь поперек дороги. Я никого не трогаю, и меня никто не трогает. И так будет впредь.
— Чудесно.
— И такие мягкие приемчики со мной тоже не пройдут.
— Чем же ты теперь промышляешь, Тоби?
— Я сутенер.
— Так низко ты еще не опускался.
— Да? Что ж, может быть, но теперь у меня хватает денег и есть две девушки, с которыми можно поразвлечься. И я никого не трогаю — не то что другие мошенники. И у меня еще остается пара сотен, чтобы подмазать кого нужно. Понятно?
— Я не собираюсь отбивать у тебя хлеб.
— Чертовски разумно.
Он сидел и смотрел в свой стакан, довольный, что наконец высказал мне то, что скопилось у него на душе. Но тут я взял его руку и положил себе на бедро — туда, где прощупывался пистолет, — и спросил его:
— Припоминаешь?
Он вздрогнул и отнял руку.
— Да, ты только это и знаешь, — сказал он. — Ничего другого. Стоит тебе вынуть пушку, и тебя арестуют, а я буду по-прежнему жить да радоваться.
Тогда мне пришлось использовать последний аргумент. Я вынул бумажник, открыл его и положил так, чтобы было видно синее удостоверение. Тоби долго смотрел на него, потом широко открыл глаза и схватился за свой стакан.
— Туз, Тоби, козырной туз, — сказал я. — Теперь пойдем к тебе или ко мне?
— Я... У меня наверху комната.
— Какой номер?
— Триста тринадцать.
— Ладно. Увидимся через десять минут. Ты иди первым...
Комната Тоби выходила во двор. У нее был обычный безликий вид номера в отеле, и пахло в ней прокисшим пивом и заношенным бельем. Тоби открыл пиво, но я отказался. Пожав плечами, он уселся и сказал:
— Выкладывай, Майк.
— Кид Хэнд.
— Он мертв.
— Мне это известно. Я сам застрелил его. Черепушку снес так, что мозги размазались по стене. Не он первый и, наверное, не он последний.
— Майк, ты действительно ненормальный, — сказал Тоби, осторожно отставляя пиво.