— Согласна, мистер Хаммер, — не задумываясь ответила она.
— Называй меня Майком.
— Хорошо, Майк.
— Уходите, Вельда.
С улицы с двух сторон донесся вой сирены. К дому одновременно подъехали две машины, свет красных прожекторов упал на крыльцо, и через секунду в комнату нижнего этажа ворвались полицейские, держа наготове свои револьверы тридцать восьмого калибра.
Я встретил их, открыв дверь и врубив полный свет. Когда полицейские вошли в комнату, я вытянул руки перед собой, чтобы показать, что у меня ничего нет, а потом, не дожидаясь приглашения, встал к стене и позволил себя обыскать. Я указал на свой пистолет, лежавший на столе рядом с другим оружием, и стал наблюдать, как они исследуют мой бумажник, в котором лежало удостоверение агента ФБР. Полицейские отреагировали не сразу. С двумя трупами на полу им не хотелось рисковать, но и сделать они ничего не могли. В конце концов старший вернул мне бумажник.
— Я знаю вас с давних времен, Майк, — сказал старший.
— Времена не слишком изменились.
— Ну уж не думаю. — Он указал на трупы. — Насколько я понимаю, вы не собираетесь объяснять нам, что произошло?
— Совершенно верно.
— У вас здесь довольно солидные документы. С каких это пор?
— Позвоните капитану Чемберсу. Это в его компетенции.
— Вполне возможно. Но в отделе новый инспектор, и ему это не очень понравится.
— Не страдайте, приятель. И не волнуйтесь.
— Я не волнуюсь. Я только напоминаю, что вы и капитан Чемберс были друзьями.
— Мы больше не друзья.
— Это я тоже слышал... Насколько я понимаю, это серьезное дело?
— Да. Можно мне позвонить?
— Позвольте сделать это за вас.
— Хорошо.
Я дал номер телефона и назвал знакомую ему фамилию. Он вышел из дома и вызвал номер по полицейской рации. Когда он вернулся, на его лице было написано почтение, и со мной стали обращаться, словно я обладал дипломатической неприкосновенностью.
Спустя пять минут приехал Пат. Дождавшись, пока сделают снимки и заберут трупы, он сделал знак всем уйти. Это не касалось только маленького человека в сером, действиями которого никто не мог распоряжаться. Тщательно осмотрев мой пистолет, он сказал:
— Все тот же, не правда ли?
— Я пользуюсь только им.
— Сколько человек ты из него убил?
— Девять, — ответил я и добавил:
— Из этого оружия — Хороший счет.
— А я еще жив.
— Иногда я спрашиваю себя: хорошо ли это? Я рассмеялся:
— Ты терпеть меня не можешь, дружище, но все-таки ты рад, правда?
— Тому, что ты еще жив?
— Ага.
Он медленно повернулся, и его взгляд, казалось, искал ответа на этот вопрос.
— Не знаю, — наконец сказал он — Не могу сказать, кому из нас было труднее рвать старую дружбу Иногда мне кажется, что я прав, но при мысли о стоящей между нами женщине я теряю уверенность. Ты чертов ублюдок. Я вижу, что ты делаешь, и вижу, как тебе достается, и задаю себе вопрос, почему это происходит? И я боюсь ответить на этот вопрос. Я знаю ответ, но просто не решаюсь его высказать.