Сэр Эдвард галантно помог Нефрет подняться со стула. Она была достаточно осторожна, чтобы не встречаться с ним взглядом, даже когда он с улыбкой вытащил из её волос упавший цветок и пробормотал извинения. Я успела заметить, как он нежно сунул крошечный цветок в карман жилета. И убедился, что Нефрет тоже это видела.
К счастью, я знал, куда направляется Эмерсон, так как он уже успел скрыться из вида. Догнав его, мы обнаружили, что он пинает закрытую дверь дома Али Мурада.
– Продолжай, Эмерсон, если таким образом ты успокаиваешь нервы, – заметила я. – А с иной целью в дверь стучать бессмысленно. Нам следовало предвидеть события.
– По крайней мере, их следовало предвидеть мне, – процедил Эмерсон. – Старый негодяй хитрее, чем я думал.
– И преступнее, Эмерсон.
– Возможно, Пибоди, возможно.
– Но может ли страх перед нами объяснить его бегство? У нас уже есть фрагмент и необходимые тебе сведения; так почему Мурад решил спрятаться от нас?
Эмерсон громко выругался.
– Господи, Пибоди, ты снова права. Единственным сообщником, которого он назвал, был Абд эль Хамед. Что для Али Мурада не представляло никакой опасности: мы и так подозревали Абд эль Хамеда и могли узнать его имя из любого другого источника. Нет. Если Мурад скрылся, то потому, что он боится кого-то другого. Нам лучше поговорить с Абд эль Хамедом. Если Али Мурад предупредил его, он тоже может скрыться
– Или закрыть рот на замок, – подхватила я.
– Всегда надейся на лучшее, Пибоди. Скорее, нам надо вернуться к лодке.
Я не была бы излишне огорчена, обнаружив Абд эль Хамеда «валяющимся в собственной крови»[120]. Однако, когда мы добрались до его дома, он сидел на скамейке во дворе, наслаждаясь солнцем и куря кальян. Абд эль Хамед так нарочито демонстрировал непринуждённость, что я заподозрила: его предупредили, и он ожидал нашего появления.
Эмерсон быстро оборвал бессмысленные приветствия.
– Ты ещё здесь? Али Мурад мудрее тебя; он скрылся.
Хамед изобразил преувеличенное удивление:
– К чему скрываться, о Отец Проклятий? Без сомнения, Али Мурад наслаждается заслуженным отдыхом. Увы, я не могу позволить себе такую роскошь.
– Тогда я напрасно спешил, чтобы предупредить тебя, – ответил Эмерсон. – Но, может быть, ты не знаешь, что мальчик всё ещё жив.
Удар попал в самый центр мишени. Отвратительное лицо Хамеда было приучено к обману, но стержень кальяна выскользнул из руки.
– Твой слуга проявил небрежность, – продолжал Эмерсон. – Не затрудняй себя отправкой другого. Давид рассказал мне всё, что знал, и я посчитаю личным оскорблением, если на него нападут, когда он находится под моей защитой.