Нам с вами выпало жить в век рекламы, и мы можем по достоинству оценить способности Пастера в этой области искусства. Никому еще не удавалось так продвигать себя и свои теории. Его движущей силой было честолюбие, напор которого не выдержало бы и железо. До того момента, как он добился успеха, все его помыслы были о почестях и славе. На заре семейной жизни, когда, по словам его биографа, «успех еще не пришел», мадам Пастер писала своему свекру:
Луи чрезвычайно поглощен своей работой; кстати сказать, те эксперименты, которыми он занялся в этом году, принесут нам, в случае успеха, славу Ньютона или Галилея.
Восхищенная жена и не подозревала, что тем самым свидетельствует о корысти мужа. Нет и намека на восхищение открывающимися тайнами природы. Собственное возвеличение – вот смысл его надежд. Более того, по мере изучения его жизни мы обнаруживаем, что на всем ее протяжении он умело предоставлял другим возможность хвалебно высказываться в его адрес, в то время как сам старательно умалял свои достоинства; облекая себя в одежды скромности, он был, похоже, не вполне искренен, если вспомнить его негодование в адрес таких, как Бешан, кто посягал на его заслуги, заявляя о своих правах.
Ни в коей мере мы не стали бы отрицать его умение завоевывать симпатии. Родители, сестры, жена и дети – все обожали его, и, похоже, он пользовался преданностью тех, кто работал с ним и на него, и со своей стороны был настолько же хорошим другом для них, насколько ярым врагом для своих соперников.
Поклонники рассказывали о его добром сердце. В биографии мы читаем:
Он с легкостью соглашался ассистировать, – писал Ру, – при такой простой операции, как подкожная прививка, но даже и тогда, если животное визжало, Пастер тут же преисполнялся состраданием и пытался утешить и приободрить жертву, что могло даже показаться нелепым, если бы не было так трогательно[282].
Этот комментарий явно говорит о том, что Ру был сам слишком бесчувственным, чтобы судить в подобном вопросе.
Далее он описывает первую трепанацию собаки для нужд Пастера и подытоживает:
Пастер был бесконечно благодарен этой собаке за то, что она так хорошо перенесла трепанацию, избавив его тем самым от лишних сомнений по поводу будущих трепанаций.
Так постепенно росло его равнодушие, пока первоначальные угрызения совести не притупились окончательно, сделав Пастера невероятно бесчувственным к страданиям, которые он сам причинял. Пример тому мы находим в журнале «Иллюстрасьон»:
Привитые собаки содержатся в круглых клетках с прочными и мелкими решетками. Пастер показал нам одну из этих собак во время приступа бешенства, заметив: «Завтра она умрет». Животное посмотрело на него, готовое укусить. Пастер пнул решетку клетки, и животное бросилось на него. Собака вцепилась зубами в решетку, и кровавая слюна окрасила решетку в красный цвет. Затем, с окровавленными челюстями, бешено разрывая солому своей подстилки, она вернулась в свою конуру, которую прогрызла предыдущей ночью. Время от времени она издавала пронзительный и жалобный вой