И тут я получил в челюсть.
Я опустил голову и не ответил.
И получил некую власть над Борей. Теперь, в тупиковой ситуации, когда возразить мне нечего, могу заявить – а ты меня бил. Можно было довести его бешенства. Только никогда я не хотел злить его. Никогда.
Я тоскую. Скучаю. И уныние накрывает с головой. Нет его. Скользкий покатый пол, не обрести и секунды устойчивости, не найти радости от самого себя, не забыться в идущей от него на километры эйфории, в эйфории жадного и ненасытного желания жизни.
Вскоре он погиб. Что-то я успел увидеть. Но не два взрыва подряд.
Накануне получил СМС:
Скатерть белая!
Свеча!
Аромат от кулича!
Льется в рюмочку кагор,
Пить не много – уговор.
Разноцветие яиц
И улыбки светлых лиц!
С праздником!
Христос воскрес!
Доброты! Любви! Чудес!
Отправитель Боря Келдышев
Когда сыну старенькую NOKIA вручал, попросил все неудалённые СМС на флэшку сбросить, он сбросил. А мог бы и забыть, не забыл, спасибо. Сын Гера, Георгий, Жора – балбес. Можно вспомнить, «по плодам их узнаете их». Да. Был бы Боря, я был бы другой, лучше, и смоквы были бы не кислы, и Гера не балбес.
Или не были бы не кислы.
Боря стоял под буквой «М». Буква ярко-красная и подмигивает, это какая-то лампа внутри хочет перегореть. Он не уходил, заехал в челюсть и стоял, чего-то ждал. Чего? Реакции? Я же смотрел, как шаркают подошвами об асфальт прохожие: шнурки развязались, болтаются и мокрые – в лужу попали; каблук подломился, но нет, устоял, не сломался, кроссовки с подсветкой – на пятках полоски вспыхивают.
Постояли так, потом Боря засопел, набычился и направился вниз по ступенькам. Когда придерживался за перила и никого на пути – замечательно, но когда приходилось пережидать, пока идущие вверх обойдут его, тут очевидно – Боря не тверд на ногах.
Я решил проследить, пока он не сядет в вагон.
Он не сел, и до вагона не дошел.
Задержался у турникета. «Идите наверх, там троллейбус, автобус, а здесь поезда, пьяных не пускаем». «Кто пьяный? Это ты про кого?» Ну и в том духе.
Я подбежал, ухватил Борю за локоть. Он не стал упираться и мы вновь оказались за барной стойкой.
– Боря, Бике, девушка эта, знает, что твой сын Достоевский?
– Не начинай. Достоевский – я, сын только родился с ним в один день, тут связь тонкая, постигаемая с трудом. Не всегда и не всеми.
– Понятно. Так она знает?
– Что?
– Ну-у-у…
– Что знает? Ты уже спрашивал.
– А ты не ответил. Кто она?
– Она княгиня.
– Из Грузии? Там все князья.
– Не из Грузии. Бике – значит князева дочь, дочь князя. Только отец ее погиб, конные экскурсии проводил в Домбае, трос не мосту лопнул, спасал туристов, погиб. Так она рассказывает, погиб как герой, а она дочь князя – героя. Сейчас в семье дяди живет. Здесь.