Указав на коробки, Иви даёт нам задание и убегает на кухню. В итоге, в первый день в Лондоне, я разбираю вещи незнакомых людей и по счастливой случайности – косвенно знакомых.
Коробка за коробкой сминается и убирается в уголок, а тишина между мной и Ноа смягчается всё теми же восклицаниями Остина. Проходя мимо, я периодически замечаю, как сидя на подушке в полупустой комнате, где есть только кровать, он подпрыгивает на месте и яро размахивает джойстиком из стороны в сторону, хотя это вряд ли может помочь, нужно лишь нажимать на кнопки. В любом случае, каждый раз я глупо улыбаюсь таким чистым детским эмоциям. Становясь взрослым, мы абстрагируемся и не принимаем мелочи так восторженно, как это делают дети. Обычная конфетка может вызвать у них столько озорства, что не совсем понятно нам. Получив конфету, я не стану оживлённо прыгать и кричать от радости, скорей всего, я скажу простое спасибо и суну её куда-нибудь в карман, позабыв об этом, спустя пять секунд.
– Теперь ты можешь сказать правду.
– Это и есть правда, – отвечаю я, поднимая очередную пустую коробку.
Поворачиваюсь к Ноа и смотрю на него тем же пристальным изучающим взглядом, что и он.
– Как ты познакомился с ней?
– Она являлась капитаном команды, но мы познакомились до тренировки. Она уделалась в дрова на вечеринке, я забрал её к себе. И.. это я был тем, с кем она уделалась.
– Ты знал, кто она?
– В каком плане?
– Кто её родители.
– Я понятия не имею, кто её родители. По мне, так они предводители ублюдков. Отец – главный из них.
– Да, – усмехается Ноа, но он быстро сменяет веселье на серьёзность. – Мы не особо ладили, не уверен, что и сейчас ладим. Но мы уже не готовы друг друга убить, наверно, это можно считать за хороших друзей.
– Грейс тебя недолюбливает?
– Почти. Лучше сказать, что она не готова целовать песок под моими ногами. Скорей, она готова прокладывать мою дорожку прямиком в ад.
– Почему?
– Я был тем, кто забрал её сестру.
– Забрал?
– Иви сбежала со мной. Отказалась от них ради меня. Думаешь, Грейс способна на это?
– Нет, – говорю я, и Ноа удивлённо вскидывает брови. – Она не способна отказаться от семьи ради меня. Но она способна отказаться от себя, ради других и меня в том числе.
– Это говорит о слабости.
– Это не говорит о слабости. Это говорит о силе. Можешь ли ты отказаться от друзей, любви, свободы ради других? Можешь прямо сейчас уйти и никогда не вернуться к Иви и Остину?
– Нет.
– А если тебя заставят? Принудят уйти.
– Хочу, чтобы ты знал: она не сидит на цепи. Она свободна, ей просто нельзя видеться с нами, потому что Иви больше не часть семьи. Мы под запретом. Но по какой причине она не объяснилась с тобой? Ты не думал, что она просто не хочет?