Диего закатил глаза и смачно чмокнул меня в нос.
– Ведёшь себя, как ребёнок, – не зло и не осуждающе сказал он. Его тон был нежным, будто я была лучшей драгоценностью в его жизни.
Ещё полгода назад я бы обиделась на него, если бы он назвал меня ребёнком. Но сейчас это отозвалось тёплом в моем сердце, и я вытащила руки из-под тела Диего, которые лежали на моем животе, и обняла его за сильные плечи.
– А ты у нас такой большой мальчик, что мне прямо страшно. Мезальянс получается, не так ли?
Его тёмные глаза игриво блеснули.
– Мы уже давно на равных, Грейс.
– Хм, ты должен был сказать, что нет никакого мезальянса, потому что я всегда лучше тебя. Но это тоже неплохо.
Диего рассмеялся и прижал большие тёплые ладони к моим щекам, чтобы подтянуть мое лицо ближе к себе и поцеловать в губы.
– Одно не могу вспомнить. Ты всегда была такой самовлюбленной, или это в тебе играют гормоны?
– Только я могу спихивать всё на них. Тебе не дано этого права. Уж извини, но не тебе рожать.
– Слава Господу, что не мне. Доверяю это чертовски важное задание тебе.
Я потянулась, чтобы укусить его за губу, но он поднял голову выше. Засранец.
– Очень смешно. Ещё одна такая шуточка, и будешь присутствовать на родах, понял, Фуэнтес?
– Понял, Фуэнтес, – скопировал меня Диего.
– Ну все, ты влип, папаша.
Я потянулась к его груди, чтобы ущипнуть его за соски. Где-то я вычитала, что это почти также больно, как и удар по яйцам. Я не смогу ударить его между ног, потому что в таком случае пострадаю сама и наши будущие не рожденные дети. Но за соски ущипнуть я могу.
Диего зарычал и зажал мои бёдра в своих. Он сел на меня сверху, на бёдра, и быстро поймал мои ловки руки за запястья, сцепив их одной ладонью у меня над головой.
Я брыкалась и пыталась выбраться. Он задернул мой пеньюар наверх и прижался губами к моему животу, спускаясь поцелуями ниже и ниже.
– А ну не смей. Ты не можешь пользоваться тем, что во время беременности я становлюсь очень чувствительной к твоим прикосновениям, в своих целях, – я попыталась извиваться.
Он тихо рассмеялся, и вибрация отражалась по моему животу. В этот момент наш малыш впервые решил шевельнуться рядом с Диего.
Диего замер и раскрыл рот от удивления, а затем отпустил мои руки, чтобы обеими ладонями прижаться к моему животу. И, Боже ты мой, я бы воспользовалась этим, если бы наш мальчик не начал танцевать румбу в моем животе, отчего меня аж скрючило.
– Тебе больно? – испугано спросил Диего.
Я захлопала глазами, удивляясь его смене настроения. Ещё секунду назад он был игривым сексуальным засранцем, а сейчас любящим отцом и волновался за меня.