В город мы возвращаемся, как мне думается, совсем другими по уровню понимания. Моя правая рука ни на секунду не отпускает бедро Мэй, а она кладет голову мне на плечо и моргает при каждом встречном блике фар. К концу поездки, я несу сонную малышку по подъездной дорожке ее дома в районе «Уиннетка» и слышу голос родного отца. Я охреневаю, замечая его у дуба, что растет с правой стороны дома с белыми ставнями и крыльцом на высоких белесых опорах.
— Какого черта, ты тут потерял?
— Тебя. Заставляешь меня тратить силы на перелет из Чикаго в Балтимор и обратно. Отнеси девушку, я буду ждать в кафе возле хозяйственного магазина.
Ответить так, как он заслуживает, я не могу, потому-что, Мэй сладко мурлычет в моих объятиях. И вместо посылания отца в тернистый путь, я стучу ногой в дверь. Эмма Эплби в домашней одежде и тапочках, округляет глаза и шепотом предлагает войти. Я в два шага подбираюсь к дивану в гостиной, укладываю Мэй и перед тем, как отправиться на встречу, целую ее. Миссис Эплби, хлопает меня по спине и произносит:
— Спасибо, что позаботился о ней. Зря она пошла на свадьбу Майка.
— Поверьте, никто не посмеет сплетничать о Мэй, после ее искрометной, поздравительной речи.
— Боже… — Эмма разворачивает плед, что лежал в кресле. — Грэм, я правильно понимаю?
— Грэм Уильям Моррисон. — я протягиваю руку, и женщина пожимает ее, немного приподнимая уголки губ.
— Я передам ей, мистер Грэм Уильям Моррисон, что вы мне понравились. Доброй ночи.
— До свидания.
Огонек тепла разгорается в приветливое пламя, и я в отличном настроении покидаю особняк семьи Эплби.
***
В забегаловке, в которой продают только вафли и блинчики с клиновым сиропом, мой папаша, восседает за стойкой с кружкой ядреного кофе. Я медленно подхожу, отодвигаю табурет на длинных ножках и сажусь. Передо мной мгновенно появляется точно такая же тара с черным, как чертоги Аида напитком.
— О чем ты хотел поговорить, и давай быстро.
— Я не хило вляпался сынок.
— Неужели? Это ты о Натали или о другой тёлке?
— Брось, с Андервуд тот раз был единственный и то, по причине того, что я изрядно напился.
— Черт, большей чуши, мне не доводилось слышать.
Я достаю смятую купюру и пригвождаю к столешнице. Отец косится на меня, а затем достает телефон и толкает его ровно до моей чашки. Что ж, посмотрим. Я снимаю блокировку и вижу открытое видео-окно. Нажимаю. Офис отца, Вентуро и серебристый кейс в котором, по меньшей мере, два фунта героина в разных по весу пакетиках. Я отталкиваю смартфон и интересуюсь:
— Зачем?
— Мой бизнес шел ко дну. Я шел ко дну. Лана мечтала о капитальном ремонте дома. Я хотел всего лишь поправить свое положение.