— Что с ним?
— У него передоз, Мэй.
— Наркотический? Это прикол? Ты же не серьезно?
— Послушай, — он сжимает мое плечо так, что я морщусь от боли. — Тебе лучше уйти, здесь вся его семья и ты, как бы, не к месту.
— Я уйду, только скажи, что всё будет в порядке? Прошу.
— Я ни черта не знаю. Его обнаружили копы, недалеко от собственного дома.
— Но почему? Почему он так поступил?
— Мэй, уходи, — мои антенны настроенные на ложь, впадают в безумие. Фло наступает и сквозь сомкнутые зубы, добивает меня. — Вы хорошо повеселились, но веселье закончилось. Исчезни.
Я рву губами воздух, сжимаю кулаки и мчусь вниз по лестнице, пока не вырываюсь на улицу. Справа от меня, два врача, тушат сигареты о металлический столбик, препятствующий подъезду машин, и входят в больничные двери. Мне жизненно необходимо убедиться, что с Грэмом не приключается самое страшное. Я рычу что-то нечленораздельное и возвращаюсь обратно. У регистраторской стойки пусто, не считая Круэллы Девиль в медицинском костюме.
— Деточка, я уже сказала тебе, чтобы ты ждала вместе с родственниками мистера Моррисона.
— Но я не родственница, пожалуйста, просто скажите, что он жив и его жизни ничего не угрожает. Умоляю!
На бейджике переливается имя Шанин, и я пользуюсь моментом.
— Шанин, мы столько не успели с ним обсудить, сходить на настоящее свидание, и я уверена, что этого уже никогда не случиться. Дайте мне хотя бы маленькую надежду, что он пройдет всё это с другой девушкой?
Сестра вздыхает и, осмотревшись по профессиональной привычке, говорит:
— Парнишке совсем худо, детка. Он смешал наркотики с алкоголем и находится в коме.
— Кома? — мои веки плавно опускаются и мокрые дорожки, обрываются на подбородке. Я провожу рукавом худи по лицу, и растираю слезы, текущие без остановки.
— У него начальная стадия комы и доктор приложит все усилия, чтобы вернуть чувствительность зрачков, рефлексы сухожилий, и тому подобное. Главное, что температура, давление и дыхание находятся в пределах физиологической нормы.
— Я не понимаю, зачем,…почему…я…
Мои ладони оставляют влажные следы на белом дереве, и Шанин протягивает коробку с салфетками. Я хватаю не меньше десятка за раз и высмаркиваюсь, выбрасывая в ближайшую урну, пропитавшуюся болью бумагу.
— Спасибо. Я вам очень благодарна.
— Приходи завтра, не сомневаюсь, что он очнется к тому времени.
— Да, конечно. — Я фальшиво лгу и разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Стой! — Шанин ставит на стойку черную коробочку. — Это было при нем. Думаю, содержимое предназначается тебе. Невероятно красивая вещица.
Я беру подарок и открываю, не отходя и на фут. Внутри, на черном поролоне, лежит серебряная подвеска с двумя боксерскими перчатками. Боже, я прижимаю цепочку к груди и стремительно убегаю. Крик Шанин эхом путается позади меня.