Комбинация правильно подобранной точки опоры и приложенной силы могут дать фантастический эффект. В особенности, если дело берет в свои чуткие руки Комитет по Надзору за Исключительными Гражданами. Не прошло и десяти минут с момента разговора, как в квартире Андрея Петровича Звягинцева в Новосибирске оказались несколько комиссаров и браво доложили сонному кинорежиссеру, что продолжение его картины Левиафан получило финансирование, но на этот раз фильм будет связан с ламантинами. Андрей Петрович поначалу слабо сопротивлялся, однако через несколько мгновений, не без комиссарской помощи, он, по непонятной причине смертельно напуганный, уже собирал вещи и пытался сказать жене, что всегда любил ее. Времени было мало, поэтому прощание вышло смазанным и Андрей Петрович садился на самолет до Вышеключинска с тяжелым сердцем. Но чем только не пожертвуешь во имя возрождения русского авторского кино, ведь так?
Тем временем в зоопарке, комиссар Шестой объявил предварительный отбор на пробы к съемкам нового фильма завершенным и поспешил обрадовать всех присутствующих, что они держались как надо. На вопросы о том, что, дескать, какие еще такие пробы, он укоризненно смотрел из-под форменной фуражки и указывал на незаметно для всех развернутую голограмму, на которой красовался огромный плакат о начале этих самых проб этим утром. Люди успокоились, перестали кричать, и, когда комиссар сначала припугнул законом о несанкционированных митингах, а потом сказал о небольшом вознаграждении в виде банки тушенки высшего сорта для всех присутствующих, вовсе расслабились. На радостях все наперебой начали спрашивать Шестого, как им удалось провернуть такой кино-трюк с ламантином, на что тот уклончиво ответил, мол, современные технологии вкупе с авторским видением дают, порой, ошеломляющие результаты.
За время, проведенное в самолете, Андрей Петрович с перепугу написал сценарий, который, однако, все равно повторял мотивы предыдущих фильмов. За основу была взята случайно совпавшая с реальным положением дел метафора. Согласно ей, бедный, истерзанный акулами творческой цензурой ламантин, улетал из России в глубокий космос, чтобы творить без оглядки на вездесущие духовные скрепы.
Через пятьдесят девять минут с момента разговора Шестого с другим комиссаром, Андрей Петрович Звягинцев стоял по стойке “смирно” в зоопарке и был готов поднимать с колен российский кинематограф.
– Сценарий есть? – недоверчиво спросил Шестой.
– Еще бы! – с вызовом и бесстрашием декабриста ответил Андрей Петрович.
– Тогда вперед, – вздохнул комиссар, – И помните, Родина бдит.